Кафедра

– Это не только архив, – поясняет Вадим. – Сюда, кроме бумаг, сдаются вещи, которые по документам уже числятся списанными, но которые еще можно использовать. Скажем, нам на кафедру весной новый принтер купили. А старый еще вполне рабочий. Мы его как раз сюда принесли.

На высоких, до потолка, стеллажах стоят покрытые пылью мониторы, процессоры, сканеры. А еще – перевязанные веревками стопки курсовых, контрольных, дипломных работ.

– Так, вот это, кажется, мы можем пристроить сюда, – Кирсанов забирает бумаги у меня из рук и ловко запихивает их на нижнюю полку. – А коробку мы поставим наверх. Нет, нет, не трогай, она тяжелая, я сам ее подниму.

Кирсанов хватает приставную лесенку, берет в руки коробку, добирается до верхней полки.

– Тьфу ты, тут недолго и уронить что-нибудь, – ругается Вадим. – Всё держится на честном слове.

– Осторожнее! – кричу я – он едва не задевает нависающую над проходом металлическую штуковину.

Он произносит непечатное слово и виновато улыбается.

– Пододвинуть бы ее немного, а то, и правда, упадет. Но тут вся полка забита до отказа.

– А что это? – интересуюсь я.

– Аппарат для разрезания бумаги. И кто только додумался его наверх поднять? Надо будет Степану Евгеньевичу сказать – пусть наведет порядок.

Коробку мы так и оставляем на полу.

– Не закрывай дверь, – говорит Вадим. – Сейчас кого-нибудь из наших сюда отправим – там, в кабинете еще полным-полно бумаг. А когда все коробки отнесут, я сам схожу и закрою. Ничего особо ценного тут нет.

Мы возвращаемся на кафедру, и едва Кирсанов переступает через порог, стоящая у окна Даша звонко спрашивает:

– Куда я могу сесть?

Вадим тут же бросается ставить ей самый лучший стул, и это является сигналом для остальных занимать места за столом.

Про коробки и про склад мы тут же забываем.

Сашкиной соседкой справа оказывается Алла, а слева – Варенька. О лучшем соседстве нельзя и мечтать, и его сияющий вид – тому подтверждение. Сама я устраиваюсь с другой стороны от Вареньки. Мне всё равно, где сидеть.

За столом оказывается много незнакомых мне людей – те недели, что я проработала в университете, я потратила, в основном, на знакомство с девушками в возрасте от двадцати пяти до двадцати девяти и с другими сотрудниками университета почти не общалась.

Рядом с Вадимом – женщина лет пятидесяти. Кажется, она – профессор, доктор наук. А тот седой мужчина, что так умело рассказывает анекдоты, – проректор по учебной работе.

Всё идет так, как обычно и бывает на корпоративных вечеринках – торжественная речь заместителя директора, гроздьями рассыпающего комплименты руководителю «лучшей кафедры университета», потом – выступление самого Кирсанова, благодарящего своих коллег. Наконец, начинают говорить все разом. Тосты перемежаются громким смехом и звоном бокалов.

Я стараюсь быть наблюдательной, почти совсем не пью, но особой пользы мне, как детективу, это не приносит. Я не замечаю ни слова, ни взгляда, которые показали бы чью-нибудь неприязнь к Кирсанову. Все веселы и довольны.

Спустя полчаса после начала банкета удаляется начальство в лице проректора, и застолье становится еще более оживленным.

А потом в кабинете появляется первый студент.

– Ой, извините! – тушуется он и делает шаг назад. – Я не знал, что у вас праздник.

Таня тут же вскакивает из-за стола:

– Вы за контрольной работой? Я вам сейчас ее найду.

Пунцовый от смущения студент всё оправдывается, оправдывается.

Контрольная выдана, и Кирсанов велит закрыть дверь кафедры на замок. Приказ охотно исполняется. Подвыпивший Никита рассказывает жене шефа анекдоты, она смеется громко и заразительно. Вадим развлекает сидящую рядом с ним Светлану. Остальные дамы развлекают себя сами.

Подливая в свой бокал исключительно минеральную воду, Сашка щедро одаривает алкогольными напитками всех, кто в пределах досягаемости, надеясь, что хоть кому-то это развяжет язык. Но его щедрость должного отклика не находит. Алла только касается вина губами, Варя же, хоть и поучаствовала в первых тостах и опорожнила один наполненный до краев бокал, больше к вину не притрагивается.

– Спасибо, Александр Дмитриевич, мне больше нельзя. Мне после работы нужно на почту – письма отправлять.

– Какая почта? – возмущается Саша. – На почту пойдете завтра!

Она мотает головой:

– Видели пачку писем у меня на столе? Их там не меньше десятка, и одно из них – срочное.

– А с какой стати Вы вообще должны что-то отправлять? Наверно, в университете есть специальный человек, который занимается корреспонденцией. Или отправьте с письмами лаборантку.

– Понимаете, Александр Дмитриевич, я обещала, – ее тон ясно показывает, что нарушить слово для нее – немыслимо. – Почтовое отделение – на первом этаже того дома, где я живу. А кому-то другому пришлось бы специально ехать на почту. А девушка из отдела кадров, которая занимается у нас корреспонденцией, ездит на почту в первой половине дня. А мы письма только к обеду подготовили. А самый главный конверт еще и вовсе не готов. А отправить его нужно именно сегодня. Ой, да что же это я – всё «А» да «А»?