Кафка. Жизнь после смерти. Судьба наследия великого писателя

В 1913 году Брод опубликовал прорывное произведение Кафки «Приговор» в своей антологии Arkadia²⁴. (Кафка признавал, что в рассказе «Приговор», посвящённом «Фелиции Б.», он заимствовал некоторые мотивы из романа Брода «Арнольд Беер», вышедшего в 1912 году.) В 1921 году Брод опубликовал беседу со своим другом в длинном эссе под названием «Писатель Франц Кафка» (оно было опубликовано в Die neue Rundschau).

Почти всё, что было у Кафки опубликовано, я вырвал у него либо убеждением, либо хитростью, – вспоминал Брод.

«Почти всё, что было у Кафки опубликовано, я вырвал у него либо убеждением, либо хитростью, – вспоминал Брод. – Порой я стоял над ним, как с палкой, подталкивал его и заставлял… снова и снова, новыми средствами и новыми трюками… Были времена, когда он благодарил меня за это. Но часто я с моим подталкиванием был для него большим бременем и он, как сообщает его дневник, хотел послать меня к чёрту. Я тоже это чувствовал, но для меня это не имело никакого значения. Для меня была важна сама вещь, было важно помощь другу – даже против его желания».

3. Первый процесс

Что следует деятельно разрушить, то надо сперва крепко схватить¹.

Кафка, «Синие тетради ин-октаво»

Тель-Авивский суд по делам семьи, проспект Бен-Гуриона, 38, Рамат-Ган, сентябрь 2007 года.

В сентябре 2007 года, после подачи ходатайства о заверении завещания матери, траур Евы Хоффе был грубо прерван.

После смерти Эстер Хоффе сестра Евы, Руфь, собрала необходимые документы и принесла их в тель-авивский отдел Службы регистрации по делам наследования, расположенный на улице ха-Арбаа. Сама Ева не верила в то, что официальное утверждение пройдёт гладко. Ведь воля их матери, говорила она Руфи, «похожа на огонь неопалимой купины». Но перечить старшей сестре Ева не стала.

В соответствии с Законом о наследовании от 1965 года, в Израиле исполнение воли наследодателя может осуществляться только через официальное утверждение завещания в израильской Службе регистрации по делам наследования. Для этого нужно подать аффидевит, то есть заявление под присягой, подписанное заявителем и заверенное нотариусом; оригинал свидетельства о смерти; оригинал завещания; наконец, уведомление, адресованное любым другим наследникам или бенефициарам наследодателя. (Израиль не облагает налогами наследственное имущество своих резидентов.) Чтобы завещание можно было оспорить, информация о нём публикуется в открытой печати – как правило, этим занимается Служба регистрации по делам наследования. Служба регистрации предоставляет копию ходатайства Генеральному Попечителю при Министерстве юстиции, который имеет право вмешаться в рассмотрение, если на карту поставлен вопрос, представляющий общественный интерес. После прохождения регистрации завещание приобретает такой же статус юридически обязывающего документа, как и вердикт суда.

«Я ворвался в зал суда и сказал: „Стойте! Есть ещё одно завещание – завещание Макса Брода!“»

«Однажды мой коллега шёл по библиотеке, когда к нему подошёл пожилой человек и передал папку, набитую документами, – рассказывал юрист Национальной библиотеки Меир Хеллер в интервью Sunday Times. – И среди них было завещание Макса Брода. Когда я просмотрел его, то сразу понял, что Брод хотел, чтобы Эстер занималась его документами при его жизни, а затем, после его смерти, их должны были передать в публичный архив. Я заглянул в Интернет и увидел, что через два дня пройдёт судебное заседание, на котором будет обсуждаться вопрос о завещании Эстер». Менее чем через сорок восемь часов Хеллер сделал свой драматический ход: «Я ворвался в зал суда и сказал: „Стойте! Есть ещё одно завещание – завещание Макса Брода!“»

Суд по делам семьи занимает два этажа в сером офисном здании на главном бульваре города Рамат-Ган в пригороде Тель-Авива. Вход на первом этаже обрамлён колоннами, облицованными красной плиткой. Обычно справа от входа на оранжевых пластиковых стульях сидят адвокаты и их клиенты, поедая бутерброды, фалафель и шакшуку, прихваченные из буфета. Ева и её сестра Руфь прибыли в суд вдвоем сентябрьским утром 2007 года; Руфь посчитала, что у них нет причин для беспокойства и, значит, нет необходимости привлекать к делу адвоката. Появление Хеллера потрясло собравшихся. «Это засада, – сказала Ева. – Мы в ловушке».