Кагуляры

В общем, взрывы семи парижских синагог и союз с бывшими кагулярами вышли Томасу боком, а если кто и выиграл в этой истории, то Филиоль и Делонкль, получившие за устроенную акцию очень неплохое вознаграждение от Шуллера, который, как мы знаем, и сам неплохо заработал на сотрудничестве с немцами.

Филиоля Шуллер наградил перстнем, украшенным редкими алмазами, сказав при этом следующее: «Я горжусь вами, Жан. Вы были и остаетесь доблестным кагуляром. На вас должна равняться наша молодежь».

Однако на этом подарки не закончились. Филиолю и Делонклю были оплачены услуги трёх опытных проституток, непревзойденных мастериц в деле любовных утех. Шуллер выкупил их на некоторое время у мадам Билли, имевшей фешенебельный дом свиданий «Звезда Клебер» на улице Вельжюст, дом 5, что вблизи площади Этуаль. Филиолю и Делонклю предстояло наслаждаться обществом этих шлюх аж шесть ночей.

Вообще надо сказать, что благодарность Шуллера в данном деле была более чем естественна, но дело не в фашистских воззрениях создателя империи «Лореаль». В этот раз кагуляры помогли своему покровителю очень неплохо заработать. Используя Филиоля и Делонкля как приманку, Шуллер сумел наладить связи с немецкими властями и получить от них еврейскую недвижимость, последующая продажа которой существенно преумножила его капитал. Немцы совсем не обязательно стали бы иметь дело с Шуллером, если бы тот не являлся представителем кагуляров, после разгрома 1938 года снова собравшихся под знаменем Социально-революционного движения. Так что Филиоль и Делонкль полностью заслужили свою награду. Мне даже кажется, что Шуллер пожадничал. Я, конечно, ничего не понимаю в торговле недвижимостью, но уверен, что прибыль покровителя кагуляров оказалась куда значительнее, чем стоимость дорогого перстня и не менее дорогих услуг лучших парижских проституток.

Конечно, всё это не означает, что Шуллера не радовали взрывы синагог сами по себе. Он ведь совершенно искренне ненавидел евреев, хотя первопричину этой ненависти я не знаю. Все мы, фашисты, ненавидим евреев, и у каждого из нас есть на то основание. Имелось оно и у Шуллера, но я никогда прежде не задумывался, что же это за основание. Может, он не мог пережить того факта, что самым великим химиком нашего несчастного столетия оказался не француз, а еврей (Менделеев, из России). Теперь я уже этого не узнаю, ведь жизнь моя скоро оборвётся, мой расстрел состоится завтра, поэтому сейчас я могу с абсолютной уверенностью сказать лишь о собственном опыте ненависти – мне всегда отравляла жизнь жуткая активность евреев в сфере французской литературы, публицистики и кино. Еврейская культура проникает во все поры французской культуры, гнусно, подло, загрязняя её и убивая изнутри. Лишь с приходом немцев дышать стало легче, но сейчас всё опять возвращается к прежнему отвратительному состоянию.

Даже взорванные синагоги, кажется, уже восстановлены и продолжают действовать, но меня интересуют не сами синагоги, а те, кто их посещает. Существование зданий, украшенных шестиконечными звездами, мне лично никаких особых опасений не внушает. Это не суть важно. Неприятно, конечно, но совершенно нестрашно. Камень есть камень, и сам по себе он вредить никак не может, а вот евреи, собирающиеся в этих синагогах, – совсем другое дело.

Ах, если бы наши парижские синагоги вдруг взяли и опустели на веки вечные, это была бы чудесная новость! А здания пусть остаются и пугают своим видом прохожих, как пугают некоторых впечатлительных особ заброшенные могилы на старом кладбище. Что за люди покоятся в этих могилах, Бог знает, но эти мертвецы никогда не причинят зла.

Массовое убийство в Орадур-сюр-Глан

Перечитав свои заметки, я вдруг обнаружил, что совсем мало рассказал о последней карательной акции Филиоля в Лиможе, и раз уж сегодняшние мои записи посвящены теме сотрудничества бывших кагуляров с немецкими оккупационными властями, то рассказу о Лиможе самое место здесь.

Подробное повествование просто необходимо, ведь я надеюсь, что когда-нибудь мой дневник всё же окажется опубликован, а если это случится, то читатель будет возмущён, не найдя в книге о кагулярах того, о чём я сейчас собираюсь поведать. Я просто уверен, что о Лиможе во Франции не забудут никогда и что на долю Филиоля достанется ещё много страшных проклятий.

Прежде он предавал казни евреев, иностранцев, коммунистов, и это затрагивало далеко не всех из нас, не всех по-настоящему задевало. Я имею в виду французских фашистов, у которых вовсе не вызывали ужаса новости об убийстве очередного человека, не имевшего с ними ничего общего. В таких ситуациях мы, фашисты, могли испытать некое злорадное удовлетворение.