Кайзер Вильгельм и его время. Последний германский император – символ поражения в Первой мировой войне

15 марта, чтобы подготовиться к наступлению, Верховное командование перебралось в Спа, где штаб, по иронии судьбы, разместился в отеле «Британник». Соседний замок был подготовлен для кайзера. Атака началась 21 марта и продвигалась успешно, и, хотя потери были огромными, немцы смотрели на жизнь с оптимизмом. Вильгельм, побывавший на фронте, когда его поезд по возвращении въехал на станцию, крикнул ее начальнику: «Битва выиграна! Англичане полностью разбиты!» Еще он сказал, что, если член британского парламента явится, чтобы просить мира, сначала ему придется преклонить колени перед германскими штандартами, потому что это победа монархии над демократией. Вильгельм расстроился, когда германская газета назвала операцию «битвой кайзера», подумав, что это намек на его неучастие в предыдущих сражениях. Гинденбург получил награду, которую раньше получил только Блюхер после Ватерлоо. Но через две недели наступление остановилось, так и не прорвав британские линии. То же самое повторилось севернее – в апреле, и южнее, против французов, в мае.

На протяжении следующих месяцев непоследовательное отношение Вильгельма к войне проявилось еще яснее, чем раньше, и его подтвердил его категорический отказ рассматривать Восточный и Западный фронты вместе. Вот что он говорил о своей будущей политике в отношении России: «Мир между славянами и германцами совершенно невозможен. Только страх перед нами может поддержать мир с Россией. Славяне всегда будут нас ненавидеть и оставаться нашими врагами… Мы должны господствовать на германских землях, чтобы держать Россию подальше от наших восточных границ».

7 июля он с энтузиазмом подтвердил предложение включить Грузию в рейх и подчеркнул важность Закавказья как моста в Центральную Азию и угрозу британским позициям в Индии. В августе он все еще обсуждал, как лучше организовать аннексию Курляндии, и утверждал, что американцы в решении этого вопроса не должны иметь права голоса. 10 сентября он принял Скоропадского, лидера украинских диссидентов, в качестве прелюдии к подписанию союза с его режимом. Примерно в те же месяцы придворный чиновник сказал, что Баллин не должен допускать пессимистических разговоров в присутствии Вильгельма. «Кайзер не должен слышать ничего подобного. Он начинает нервничать». В день тридцатой годовщины своего прихода к власти, 15 июня, он записал, что война – «конфликт между двумя подходами к миру. Будет принят или прусско-германский подход, при котором будут уважаться право, свобода, честь, мораль, или англосаксонский, при котором на трон возведут золотого тельца».

Далее он продолжал скорее с благочестием, чем с убежденностью: «Победа будет за германским подходом». Говорят, что именно с одобрения Вильгельма в конце июня Кюльман, считая, что подготавливает мнение для курса, который он считал неизбежным, намекал в рейхстаге о возможном подходе, необходимом для союзников, чтобы начать мирные переговоры. Консервативный лидер Вестарп немедленно объявил, что «так же, как наш меч завоевал нам мир на востоке, он его обеспечит и на западе». Депутат от центра поддержал этот взгляд, и Штреземан от либералов объявил, что теперь никто не сомневается в победе немцев. Верховное командование, для которого недостаток уверенности Кюльмана уже долгое время был проклятием, снова провозгласило вердикт, что дальнейшее сотрудничество невозможно. На совете в Спа в начале июля Гертлингу пришлось извиняться за своего подчиненного, словно «учителю, приносящему извинение школьному инспектору за плохое сочинение ученика». Кюльмана сменил фон Хинце, который пришел в дипломатию с флота и, хотя выглядел в форме как главный кучер кайзера, считался в основном надежным. Совет подтвердил германские цели аннексии без изменений. 14 июля кайзер отверг предложение отправить президенту Вильсону свои условия мира, а днем раньше все партии рейхстага, кроме независимых социалистов, проголосовали за возвращение военных кредитов.