Кайзер Вильгельм и его время. Последний германский император – символ поражения в Первой мировой войне

Хинце принес проект заявления на подпись. Затем он подошел к телефону и стал зачитывать его кому-то в Берлине, получив ответ, что такой ограниченный документ бесполезен. Тем не менее он дочитал его до конца, после чего ему зачитали из Берлина другой документ. Принц Макс, поверив, судя по ответам на его более ранние телефонные обращения, что отречение – дело нескольких минут, в 11:30 передал в германское новостное агентство сообщение об отречении и кайзера, и кронпринца. Как только он это сделал, в канцелярию прибыли социалисты и потребовали передать ее Эберту.

Ярости Вильгельма не было границ. Он так никогда и не простил принца Макса. «Предательство, господа! Явное возмутительное предательство. Я король Пруссии и останусь королем. И как король Пруссии, я останусь с моими войсками». С лихорадочной поспешностью он стал заполнять телеграфные бланки – один за другим – протестами. Хинце, Плессен и Шуленбург получили приказ отправиться к Гинденбургу (который уже вернулся в свой штаб) и рассказать ему о заявлении Макса и реакции Вильгельма. Кронпринц отправился в свое расположение в полной уверенности, что отец останется в Спа. А на ступенях рейхстага Шейдеман только что провозгласил республику.

Но когда делегация прибыла к Гинденбургу и обсудила с ним ситуацию, было решено, что берлинское заявление придется принять, во всяком случае на какое-то время. Разумеется, следует зафиксировать протест относительно того, как оно было получено. А Вильгельму следует посоветовать покинуть страну, чтобы оказаться вне досягаемости ненадежных войск. Лучше всего ему отправиться в Голландию. В пять часов Гинденбург с большой неохотой вернулся на виллу кайзера, чтобы рассказать хозяину о принятых решениях. Примерно в это же время Карл Либкнехт вышел на балкон берлинского замка и вывесил на нем красный флаг, тем самым выполнив пророчество, когда-то сделанное Посадовским Бюлову.

Вильгельм все еще кипел от ярости. Вернувшуюся делегацию он приветствовал словами: «Как, вы уже снова вернулись?» С Грюнером он разговаривать отказался: «Вы всего лишь генерал Вюртембурга!» Но от Гинденбурга отмахнуться не удалось. «Я не возьму на себя ответственность за то, что мятежные войска поволокут ваше величество в Берлин и передадут революционному правительству. Поэтому вынужден дать вашему величеству совет отречься и отправиться в Голландию». Хинце попросил отпустить его, чтобы немедленно начать переговоры с голландцами. Кайзер гневно вопросил: «Вы считаете, что я неспособен остаться с войсками?» Но это был уже последний всплеск страстного темперамента, который пытается свыкнуться с неизбежным. И уже через несколько минут необходимое разрешение было дано.

Следующими посетителями стали адмирал Шеер, начальник морского штаба, и еще два моряка. Им Гинденбург поведал о событиях. Шеер объявил о своем согласии, поскольку на флот больше полагаться нельзя: «У меня больше нет флота, адмирал. Флот подвел меня». С этими словами Вильгельм удалился в свой кабинет и захлопнул дверь. Предположительно именно в это время он написал кронпринцу:

«Мой дорогой мальчик!

Поскольку фельдмаршал не может гарантировать мою безопасность здесь и не уверен в надежности войск, я решил, после напряженной внутренней борьбы, оставить дезорганизованную армию. Берлин потерян. Он в руках социалистов, и там сформировано два правительства, одно с Эбертом в роли канцлера, другое – независимыми социалистами. Пока войска не отправятся домой, я рекомендую тебе оставаться на своем посту и постараться сохранить сплоченность войск. Видит Бог, я верю, что мы еще встретимся!»

Твой раненный в самое сердце отец,

Вильгельм».

Последовало пять часов нерешительности. Сообщив своим адъютантам, что он останется в Спа, Вильгельм послал фон Плессена предупредить Гинденбурга, что он уедет в Голландию на следующий день. Затем он покинул виллу, чтобы, как обычно, пообедать в своем королевском поезде. Прибыв туда, он получил сообщение от сына, Эйтеля Фридриха, находившегося в Берлине. Тот сообщал, что, несмотря на бурные события, Дона в порядке и хорошо себя чувствует. «Вот видите, – сказал кайзер, – моя супруга остается дома, а меня вы уговариваете ехать в Голландию. Я не сделаю ничего подобного. Капитан не покидает тонущий корабль». Несколькими минутами позже фон Плессен сказал персоналу, что приказ об отъезде остается в силе. За ужином вроде бы было принято решение остаться. А около 10 часов вечера позвонил Грюнау и от имени Гинденбурга и Хинце сообщил о быстром ухудшении обстановки. Восстания в Ахене и Эйпене могли перекинуться на Спа – появилась информация, что туда направляются мятежные войска. Путь на передовую, так же как и дорога обратно в Германию, был перекрыт. Открытым оставалось только северное направление – в Голландию, да и то, скорее всего, не надолго. Кайзер немного помедлил и решительно заявил: «Значит, так тому и быть. Но не раньше завтрашнего утра». С этими словами он отправился спать.