Кайзер Вильгельм и его время. Последний германский император – символ поражения в Первой мировой войне

Относительно самого путешествия многое остается туманным. Возможно, так было задумано изначально, чтобы снизить риск вмешательства извне. Отъезд был назначен на 5 часов утра. Поезд отошел от перрона в 4:30. Напрямую до голландской границы было около 20 миль, но железная дорога шла окольным путем. В два часа ночи шофер кайзера, ночевавший в Спа, был разбужен. Ему приказали подготовить машины кайзера, убрав с нее все опознавательные знаки, для долгого путешествия. Конвой из десяти машин выехал из Спа одновременно с поездом, и вскоре встретился с еще одной машиной, ехавшей в противоположном направлении. В ней были Вильгельм и три офицера. Все они пересели в машины конвоя, который достиг Эйсдена, что к югу от Маастрихта в десять минут восьмого безрадостного воскресного утра. Всю дорогу Вильгельм был предоставлен своим мыслям.

Двадцатью семью годами ранее кайзер встал из-за стола в Белом зале берлинского замка, чтобы произнести речь на большом ужине, на который были приглашены военные. Кто-то сообщил ему тревожную информацию о передвижениях русских войск, и он считал в этом случае уместным твердый тон. Едва ли он помнил, что тогда говорил, стоя на голландской границе тем ранним ноябрьским утром. Но разительный контраст между двумя событиями стал хорошим ключом к мыслям, которые, должно быть, тревожили его, когда наступил момент истины.

«Солдат и армия, а не парламентское большинство и их решения объединили Германскую империю. Мы живем в серьезные времена, и впереди нас могут ждать еще худшие… Но что бы ни случилось, давайте высоко нести наше знамя и наши традиции, памятуя слова и деяния Альбрехта Ахилла, который сказал: „Я не знаю более достойного места, чтобы умереть, чем среди моих врагов“. Это и моя сокровенная мысль, на которой основана моя непоколебимая уверенность в преданности, отваге и стойкости моей армии!»

В те недели, что предшествовали перемирию, германская элита обнаружила себя в положении, хорошо знакомом демократам, – когда нет возможности повести нацию за собой. Непривычный опыт вызвал раздраженный гнев. И в то время, и впоследствии представители элиты говорили, что, если бы больше людей сохранило присутствие духа, проявило уверенность и решительные лидерские качества, катастрофы можно было избежать и обеспечить «честный» мир. Они не могли ошибаться сильнее. К осени 1918 года Германия уже была разгромлена в военном отношении. Если бы удалось сохранить порядок внутри страны, она могла бы воевать до весны, однако опыт 1945 года показывает, что это маловероятно, особенно как прекратились поставки нефти. Как только центральные державы начали сдавать позиции, союзники принялись настаивать на полной капитуляции. Германская армия была разбита на поле боя и, возможно, была вовлечена во вторжение союзников в Германию. Но мнение, что гражданское общество подвело армию, как и то, что армия сдалась еще до того, как была разбита, являются двумя дополнительными симптомами искаженного мировоззрения, о котором уже говорилось как о первичной причине катастрофы.

Глава 12 На отдых

Прибытие небольшой группы людей на пограничный пункт не могло стать полным сюрпризом для голландского правительства, поскольку некие туманные намеки делались уже несколько дней. И все равно оно застало голландцев врасплох. Вильгельму и его свите пришлось шесть часов ждать в лишенной мебели приемной, после чего прибыл специальный поезд кайзера, и их всех разместили там. В это время велись лихорадочные поиски более постоянного жилища. На следующий день прибыла делегация из Гааги. В ней был германский посол, которому Вильгельм заявил: «Я сломленный человек. Как я могу начать жизнь снова? У меня нет перспектив. Мне больше не во что верить». Было объявлено, что граф Бентик, как и Вильгельм, рыцарь Святого Иоанна, согласился принять его в замке Амеронген. «Кто этот Бентик? Не думаю, что я его знаю». Прибытие такой большой группы, разумеется, создавало определенные неудобства. Но умение Вильгельма располагать людей к непринужденному общению не покинуло его. Когда машина под проливным дождем въехала в ворота, кайзер повернулся к хозяину и сказал: «А теперь дайте мне чашку хорошего английского чая» (и получил ее вместе с шотландскими булочками).

28 ноября прибыла Дона, совершив неспокойное путешествие из Берлина, и в тот же день Вильгельм урегулировал ситуацию, подписав официальный акт об отречении и освободив всех своих слуг, военных и гражданских, от клятвы верности. Кронпринц, добравшийся до Голландии 12 ноября, тоже отказался от своих прав.