Как Бог съел что-то не то

«Меня поцеловали!» – подумала Анна – и с ужасом поймала себя на том, что с любопытством смотрит в зеркало над камином: а как это выглядит со стороны? Она обхватила Джона руками за шею! Анна поспешно передвинула руки ему на плечи. Но в этот момент ощутила то, чего никогда раньше не испытывала…

Какое счастье!

Счастье заполнило все ее существо. Вот оно, подумала Анна. То самое! То, о чем она знала на словах, теперь происходит с ней.

Через какое-то время Джон ее отпустил.

– Извини, – сказал он. – Я не имел в виду…

Анна обнаружила, что сидит на стуле, но не понимала, как там очутилась.

– Все хорошо, – сказала она. И хотела добавить: «Я не против!» – но это прозвучало бы странно.

Джон сел на другой стул, рядом с ней, и в течение долгого времени ничего не происходило: просто комната, просто огонь. Просто переполняющее Анну счастье.

– Я бы хотел серьезно с тобой поговорить, – сказал наконец Котмор.

Анна взглянула на него вопросительно.

– Нет, о другом. Ты совсем юная.

– Мне восемнадцать, – сказала она, все так же улыбаясь.

– Да, восемнадцать… – кивнул Джон. – И ты совершенно счастлива, так ведь?

– О да!.. Конечно!

– Хорошо… Как бы мне объяснить… Мне не хотелось бы обидеть тебя.

Ну зачем он все это говорит? Ей так хорошо просто сидеть. И что он имеет в виду под словами «обидеть тебя»?

Была бы я англичанкой, думала Анна, я сразу бы поняла, что он имеет в виду.

– Обидеть?

– Если бы я сейчас предложил заняться любовью… – он немного подождал. – Это тебя обидело бы, так?

Но ее ни капли не обидит, если он снова ее поцелует. Или обнимет. Что он имеет в виду под словами «заняться любовью»?

– Не обязательно, – беззаботно ответила Анна, пытаясь скрыть свое смущение.

– Ты бы не обиделась, если бы я предложил тебе заняться любовью? – удивился Джон.

Англичанка бы знала, что он имеет в виду, подумала Анна в отчаянии, англичанка бы точно знала! Ну почему она не выросла в этой стране, как остальные?

Джон ждал ее ответа. Анна пожала плечами.

– Ну… – сказала она настолько внятно, насколько была способна. – Сейчас меня бы это не смутило.

Джон внезапно сел на стул.

– Хочешь еще чаю?

– Нет.

Но себе он все же налил чаю и теперь медленно пил его. А потом встал и взял ее за руку:

– Пойдем, я провожу тебя домой.

– Прямо сейчас?

– Прямо сейчас.

Анна не успела оправиться от удивления, а Джон уже принес ее пальто и помог ей одеться, как будто она была маленькой девочкой. Потом взял ее картину и завернул обратно в бумагу.

– Тебе надо вернуться домой до затемнения.

– Но я ничего не имею против… – сказала Анна, когда он мягко выпроваживал ее из комнаты, – …против затемнения.

Они подошли к входной двери, и все оставшиеся слова вылетели у Анны из головы: Джон снова поцеловал ее.

– Ты понимаешь, что я не хотел тебя смущать.

В его голосе звучала теплота, и Анна кивнула в ответ. Он, казалось, ждет чего-то еще. И она сказала:

– Спасибо тебе!

Всю дорогу домой в метро Анна думала, какой же Джон замечательный. Он хотел сказать… Он ее очень любит! И относится к ней с уважением. Он не мог бы взять и просто воспользоваться… Эта последняя мысль показалась Анне смешной. Она прокручивала в голове весь прошедший день – взгляды, слова, жесты… «Он любит меня? – подумала она с недоверием. – Джон Котмор любит меня!» Ей казалось, что это не может не отразиться на ее внешнем виде – на том, как она выглядит со стороны. Анна стала всматриваться в свое тусклое отражение в окнах вагона: удивительно! Она выглядит как обычно!

Он любит меня, думала Анна снова и снова.

Вот я сижу здесь, в метро, на линии Бейкелу, – а он любит меня!

Я никогда не забуду этого момента. Пусть даже со мной ничего подобного больше никогда не произойдет…

Стоит жить только потому, что я чувствую это теперь!

Глава девятнадцатая

Наступило лето, но Анна едва это замечала. Все ее мысли были только о Котморе и живописи. По пятницам теперь проходили занятия живописью, и Анна видела Джона четыре раза в неделю. В кафе и школе он обращался с ней так же, как со всеми остальными. «Он ведь не может иначе!» – уговаривала себя Анна. Но если они оказывались в коридоре одни или если шли пешком до метро, Джон целовал ее, как тогда, в студии. И его поцелуи рассеивали все сомнения. «А потом он всегда упрекает себя в том, что проявил слабость, – думала Анна. – Какой же он все-таки замечательный человек!» Она восхищалась Котмором даже больше, чем раньше.

С понедельника и до пятницы Анна жила, изумляясь собственному счастью. (И только в среду, когда курсов не было, в ощущении счастья возникал небольшой зазор.) А выходные были скучной пустыней, через которую требовалось пройти в ожидании понедельника.

«Я влюбилась!» – думала Анна.