Как читать и понимать музей. Философия музея

Ценности царских дворцов и музеев, объявленные Февральской революцией 1917 г. национальной собственностью, в ходе октябрьских событий подверглись грабежам и погромам. Для предотвращения дальнейшего вандализма советская власть взяла их под охрану. Это относилось к Зимнему дворцу в Петрограде, к дворцам в Петергофе, Гатчине, Царском Селе… В 1918–1920 гг. были национализированы крупнейшие частные художественные собрания П. М. и С. М. Третьяковых, С. И. Щукина, И. А. Морозова, И. С. Остроухова, а также знаменитые дворянские усадьбы Архангельское, Кусково, Останкино Никольское-Урюпино. В собственность нового государства перешли непревзойденные образцы религиозного искусства (38).

«Истинное намеренье, лежащее в основе учреждения музеев, – отмечает музеолог Чарлз Смит, – состоит в том, чтобы исключить артефакты из контекста употребления и обладания, из частной собственности и перемещение их в новую среду, способную дать им иное значение» (39).

Таким образом, все эти поспешно реквизированные (а также лишившиеся своего первоначального контекста в ходе революции и Гражданской войны) художественные и исторические ценности нуждались в новой форме институционализации, хранения и социального применения. С этой целью в 1918 г. был создан Государственный музейный фонд, занимавшийся инвентаризацией художественных коллекций; также был сформирован музейный отдел Наркомпроса, который возглавила Н. И. Седова (1882–1962), гражданская жена одного из вождей революции Л. Д. Троцкого (1879–1940).

Зрители перед картиной А. А. Иванова «Явление Христа народу»

в Государственной Третьяковской галерее. Черно-белая фотография

Линия большевиков в отношении экспроприированных произведений искусства на первых порах в чем-то воспроизводила действия французских республиканцев конца XVIII в. Недаром Ленин признавал, что именно Французская революция открыла «цивилизацию и культуру всему человечеству» (40).

Принятый в настоящее время музеологией термин музеализация (41) обозначает своего рода осмысленную необходимость совершения действий по конструированию прошлого путем изменения семантики (от др. – греч. σημαντικός – обозначающий) предметов. Надо отметить, что усилия советской власти по использованию этого механизма были чрезвычайно энергичны и оперативны. Масштаб музейного строительства раннего советского периода ошеломляет. Сошлемся на имеющиеся цифры: за период 1918–1920 гг. в стране было создано 246 музеев, из них 22 в Петрограде, 38 в Москве и 186 на периферии… Усиленными темпами организовывались музеи старого быта, революции, религии, сверхзадача которых состояла в разграничении прошлого времени и современности.

Как признавалась Н. К. Крупская (1869–1939), «Владимир Ильич не был большим любителем музеев… и как-то сразу уставал, безразлично глядя на бесчисленные рыцарские доспехи» в европейских собраниях, которые они посещали в период эмиграции (42). С другой стороны, как и другие профессиональные революционеры, своим воспитанием и образованием он был тесно связан с ценностями европейской культуры. По свидетельству В. Д. Бонч-Бруевича (1873–1955), Ленин «усиленно пропагандировал посещение музеев и картинных галерей экскурсиями с фабрик, школ, заводов, военных частей…» (43). Свое отношение к вопросу построения новой культуры вождь выразил со всей определенностью: «Пролетарская культура должна явиться закономерным развитием тех запасов знания, которые человечество выработало под гнетом капиталистического общества, помещичьего общества, чиновничьего общества» (44). Таким образом, освоение культурно-исторического наследия виделось Ленину как форма его присвоения пролетарским классом.

Е. Н. Стамо (1912–1887). Проект Музея мировой революции

Рисунок, акварель. 1936

Б. Г. Бархин (1913–1999). Проект Музея мировой революции Рисунок, акварель. 1936