Как далеко до завтрашнего дня… Свободные размышления 1917–1993. Вехи-2000. Заметки о русской интеллигенции кануна нового века

На самом деле проблема бесконечно сложнее и труднее, чем это представлялось авторам работ по моделированию с использованием форрестеровской техники. И без настоящего описания процессов взаимодействия в природе и с природой обойтись не удастся. В качестве первого шага я предлагал построить компьютерную систему, имитирующую взаимодействие океана, атмосферы и биоты. А деятельность человека, экономику в частности, задавать в качестве тех или иных сценариев. Более того, на уровне импровизации я попытался набросать схему такой вычислительной системы.

Мой доклад был принят без всякого энтузиазма, его комментировали весьма критически, полагая саму возможность построения такой системы моделей и необходимого математического обеспечения весьма проблематичной. Тем не менее я возвращался в Москву с новым пониманием проблемы и глубочайшим убеждением в том, что иного пути исследования глобальных проблем просто нет! Разумеется, одних моделей биосферного взаимодействия недостаточно для глубокого анализа перспектив развития рода человеческого, но и обойтись без них нельзя – они необходимы. Рождается новое направление фундаментальной науки, бесконечно важное для людей, и математические модели займут в нем важнейшее место.

В Москве, на семинаре в Вычислительном центре, мой доклад собрал необычно большую аудиторию, однако особой поддержки я также не встретил. Особенно резко высказался Дородницын. У нас своих задач достаточно, зачем лезть в те области, где мы ничего не понимаем, – таков был лейтмотив его комментариев.

Но неожиданную поддержку я получил в секции наук о Земле. После моего доклада очень активно выступил тогдашний вице-президент Сидоренко, и для предлагаемой работы мне было выделено шесть ставок – немало даже по тем временам, когда на науку еще тратили деньги. Вместе с ресурсами Вычислительного центра это позволило мне организовать две новых лаборатории. Одна из них должна была заниматься проблемами моделирования процессов биотической природы, а другая – динамикой системы «океан – атмосфера». Руководить первой было поручено Ю. М. Свирежеву, а второй – В. В. Александрову. Работать они должны были в тесном контакте, по единой программе.

И началась счастливая жизнь.

У Свирежева я честно учился тому, что такое биота, ибо выяснилось, что знал я о ней чудовищно мало. Потом начал что-то понимать, и мы с Юрием Михайловичем даже написали несколько совместных статей. Однако в конце семидесятых годов эта кооперация начала давать трещины. Одной из причин нашего разрыва было то, что Свирежев стремился делать не то, что надо, а то, что он мог, что было относительно легко. А работа требовала концентраций усилий, поисков нового качества. В результате он начал заниматься какими-то своими задачами, и я потерял одну из созданных мною лабораторий. Восполнить этот пробел я уже не смог. И он пагубно отразился на всей работе.

Зато со второй лабораторией дела шли более чем успешно. И здесь мне было гораздо легче, поскольку я был профессором именно по гидродинамике, то есть понимал предмет, а не был только учеником, а Александров – человеком, лишенным тех амбиций Свирежева, которые помешали нашей совместной работе. Совместно мы трудились с ним вечерами, обсуждая множество деталей. Организовывали семинары, приглашая самых разных специалистов, в том числе и из-за рубежа. Самым трудным для нас было обеспечение «равноточности» системы моделей: все ее компоненты должны вычисляться с одинаковой точностью. А решить вопрос о том, какие детали следует отбросить, а какие сохранить – всегда очень непростой вопрос. Приходилось много считать. Одним словом, к концу семидесятых годов первый вариант системы моделей был разработан. Это был настоящий совместный труд и совместное обучение. Дородницын в одном был совершенно прав: учиться пришлось многому.

Дальше шел труднейший этап разработки математического обеспечения: выбор алгоритмов, разностных схем и реальное программирование. Все это сделал Александров сам! Мое участие здесь было минимальным. Я выступал, скорее, в роли критика. Но провести конкретные расчеты мы тогда еще не могли. Вычислительный центр располагал в то время только вычислительной машиной БЭСМ-6, а ей задача была явно не по зубам.

Выручили американцы. Руководитель американской климатологической программы профессор Бирли выделил средства, для того чтобы нашу систему моделей отладить в Центре климатологических исследований в городе Боулдер, и Александров уехал на восемь месяцев в Штаты. Он не просто отладил программу и провел множество компьютерных экспериментов, но и снял с дисплея фильм, с которым вернулся домой. Фильм запечатлел динамику изобар – линий равного давления, рассчитанных по начальным данным на 31 декабря 1970 года.