Как далеко до завтрашнего дня… Свободные размышления 1917–1993. Вехи-2000. Заметки о русской интеллигенции кануна нового века

Меня «доложили», а затем «одобрили». Но вдруг выяснилось, что меня нет в Советском Союзе и мой адрес никому не известен. Я беззаботно купался на Золотом Берегу, а все сроки представления документов уже миновали. Назревал скандал.

Положение спасла мой секретарь – весьма лихая дама. Не долго думая, она не только составила все необходимые бумаги, но и… расписалась за меня всюду, где это было нужно, в том числе и на документе о том, что я собираюсь баллотироваться в действительные члены Сельхозакадемии. А дальше все шло, как по маслу. Я был единственным кандидатом на единственное место по информатике, я никому не мешал, поскольку был бесконечно далек от внутренней жизни ВАСХНИЛ и не собирался в нее вмешиваться. Именно это всех и устраивало, так же как и то, что вводить информатику в работу Сельхозакадемии я явно не собирался. Результат однозначен: галочка была поставлена, я был избран единогласно, начальство довольно.

Вот так – бесплатный отпуск, «на халяву», как теперь принято говорить, в самый что ни на есть бархатный сезон принес мне еще одно академическое звание. Может быть, и не столь уж мне нужное и совсем мало заслуженное, если говорить честно. Но все же…

Эта анекдотическая ситуация наглядно показывает преимущество того, что имело место быть «у нас», по сравнению с тем, что «у них», ибо у них такого просто не могло быть, потому что быть не могло. А еще ругают социализм с горбачевским лицом и «его выбор»! Вот так! Я же оценил все дело по-другому: кажется, советский строй пытается отдавать долги одному из своих бывших изгоев!

А. А. Никонов и моя дружба со Ставропольем

Мое назначение академиком по сельхозинформатике, – слово «избрание» для данного случая не очень подходит, – имело под собой, как это ни странно, определенное основание.

В Ставрополе существует региональный институт сельского хозяйства, входивший в то время в систему научных учреждений ВАСХНИЛ. Хороший институт, с хорошими традициями, с хорошими кадрами – во всяком случае, в семидесятых годах он был таким. Сотрудниками института за время его существования было накоплено огромное количество материалов, анализ которых давал возможность предлагать рациональные схемы ведения сельского хозяйства и использования земель на Северном Кавказе. Институт в те годы возглавлял добрый и умный человек – академик А. А. Никонов. Он, как и я, был старым солдатом, хорошо воевал, был ранен, получил орден Боевого Красного Знамени – наиболее уважаемую награду среди фронтовиков. Через несколько лет он станет президентом ВАСХНИЛ.

Материалов в институте было действительно много. Вернее, столь много, что ими уже было трудно пользоваться. Возникла прямая необходимость какой-то структуризации этой информационной каши.

Это, разумеется, можно было сделать только с использованием современной вычислительной техники. Вот почему Александр Александрович Никонов обратился за помощью в Вычислительный центр Академии наук, другими словами – ко мне.

Наш институт переживал в те годы не очень простой период. На протяжении многих лет мы занимались задачами, которые возникали в военно-промышленном комплексе. Преимущественно, в ракетно-космической технике. Трудные, нестандартные вычислительные задачи требовали хорошей математической культуры и часто были не по зубам инженерам, работающим в конструкторских бюро. И Академия наук сыграла на начальном этапе становления советской космической технологии очень заметную роль.

Но время бежит, и в промышленных организациях начали возникать свои весьма квалифицированные математические коллективы. Кроме того, за те два десятилетия, которые прошли после войны, военно-промышленный комплекс сильно обюрократился, у него появилось ощущение самодостаточности, особенно, когда был обеспечен паритет в ядерных и ракетных вооружениях. Стремление к рискованным техническим новациям, которое было столь ярким у конструкторов первой волны, что и обеспечило взлет нашей оборонной промышленности, начало постепенно угасать. Чиновнику – а постепенно людей типа Королева, Янгеля, Челомея стали заменять высокопоставленные и важные чиновники – было удобнее начать копировать западные образцы, чем бросаться вплавь в неведомые воды. Это было начало отставания, начало постепенной утери технического и интеллектуального багажа.

Прежде всего эту тенденцию ощутили некоторые институты Академии наук и наш Вычислительный центр: количество промышленных контрактов резко сократилось. Встал вопрос о выборе новой стратегии и поиске новых задач.

Тогдашний Президент Академии наук М. В. Келдыш все время говорил о том, что надо учиться использовать опыт – наш опыт «прикладных математиков», приобретенный за годы работы в оборонной сфере, экономике, управлении производством – всюду, где он может быть полезен. Это был очень важный принцип, и я его полностью разделял. Но оказалось, что реализовать «принцип Келдыша» было ой как не просто.