Как дела, дорогой Карл? Откровенные мемуары телохранителя Карла Лагерфельда

Однажды в свое увольнение я еду в Гонесс. В семействе Юго, родственников отца моей тогдашней подружки А., которые живут в Гуссенвиле, справляют праздник. Юго обожают всякие вечеринки, и я присоединяюсь к ним. У одного из друзей А. есть мотоцикл с объемом двигателя в 125 кубов, который он дает мне погонять на этот вечер, что очень кстати, поскольку я страшно хочу развлечься. Я уезжаю без шлема, лечу по кварталам, хочу навестить корешей в Гонессе, но их там нет. В Оржемоне тоже никого. Возвращаюсь обратно в Гуссенвиль мимо Ле-Тийе и вижу белую машину без отличительных знаков, на такой ездит бригада по борьбе с преступностью, и теперь она преследует меня. Потом добавляется полицейский патруль. Они на полную катушку врубают сирену и мерцалку. Начинаются гонки с преследованием, я мчу как ненормальный, но мотоцикл скоро подведет меня – кончается бензин. Я беззаботно съезжаю на тротуар… и все. Преследовавшие меня полицейские машины продолжают двигаться вперед, зачем-то сворачивают между кварталами Гранд-Борн и Ампер, ищут меня там. Через некоторое время на улицах становится так тихо, что я решаю вернуться к своим друзьям Юго, толкая мотоцикл. Парень, одолживший мне его, спрашивает, что случилось. Я рассказываю о гонке с преследованием и советую спрятать мотоцикл. В баке осталось немного бензина, парень дает газу, проезжает 500 метров и попадает в аварию. Полицейские, которые только этого и ждали, хватают его, и бедный идиот все им выкладывает. Машина бригады по борьбе с преступностью, в одной из которых сидит знакомый мне легавый, подъезжает к дому Юго, а те не желают их впускать. Я начинаю драться с копами и, конечно, оказываюсь в наручниках в полицейском участке Гуссенвиля, обвиненный в оставлении места ДТП, отказе подчиниться и перебранке. Алкотест, конечно, ничего не показал, но мне достанется, когда вернусь в Бискаросс. Меня переводят в комиссариат в Гонессе, где задерживают на сутки. Мать приходит навестить – но только чтобы сказать, что так мне и надо.

В роту я возвращаюсь через трое суток, укладываюсь в предусмотренные сроки, но еще не знаю, что полицейские моментально уведомляют армейскую часть о каждом нарушении в увольнительной. Поэтому меня незамедлительно отправляют на неделю в карцер и еще на 2 месяца лишают выхода в город.

Отслужив, я начинаю работать на себя, регистрируюсь как мелкий предприниматель и перевожу грузы на арендованной машине. Жером по кличке Деде занимается тем же и тоже будет работать с CST. Мы без ума от мотокросса и обожаем накручивать километры в наших фургонах Citroën. Когда Деде набрал вес, Карл стал называть его «папаша толстяк». Он был рядом со мной вплоть до последних мгновений Карла. Жером представит меня Арно, работающему с его отцом в диспетчерской таксомоторного парка. Позднее он присоединится к нам в CST. Я знакомлюсь и с Роменом, умеющим быть ушлым. Он последним из нас начнет работать на себя как водитель-экспедитор и тоже будет сотрудничать с CST, когда я перейду уже на полставки к Карлу, в той как раз бригаде, что месье Лагерфельда и обслуживает. У Ромена грузовик побольше, поэтому его нанимают и на перевозки для съемок. Потом он будет управлять складами мебели и имущества Карла, который его очень любил.

Деде работает со мной и моими взрослыми братьями. В разгар Кубка мира по футболу 1998 года мы перевозим мебель с виллы «Ла Вижи» на границе с Монако, которую покидает Карл. Там он подбивает нас поехать в домик, арендованный на год на его имя в клубе «Монте-Карло-Бич», и порезвиться в бассейне. Мы, конечно, сбегаем туда, как только предоставляется возможность. Это место сказочное, здесь Ньютон[76] сделал свои знаменитые фотографии, которые приведут меня в восхищение. Мы вопим и бесимся на вышке бассейна и жутко отличаемся от местной публики. Я слишком громко окликаю Деде, ору, ныряю, бегаю, прыгаю. И так по кругу. Когда Деде приходит очередь нырять, он замирает на 15-метровой вышке, не осмеливаясь броситься в воду. Пожилая итальянка в бассейне говорит мне: «Ha paura»[77]. Я отвечаю ей на смеси испанского и итальянского: «Да, mucho paura!»[78] Нас интригует интерес Деде к «старухам», то есть к женщинам старше его лет на 15.