Как дела, дорогой Карл? Откровенные мемуары телохранителя Карла Лагерфельда

Они чернокожие, желтокожие, арабы… между нами нет никакой разницы. На разных улицах живут одинаковые люди, к какой бы национальности или этносу они ни принадлежали. В те времена, когда моя мать жила в Иври, было так же.

В какой-то момент Пет упрекнет меня в том, что у меня на него не хватает времени. Он такой – если любит своих приятелей, говорит прямо.

Саид, брат Сабера, стал полицейским. Мы уже не так часто общаемся.

Какой толк мечтать, когда ты стал мужчиной? Лично мне это помогает забраться выше.

Мой круг до Карла Лагерфельда

Вилли и Диего – братья с Антильских островов, в них течет кровь выходцев из Гваделупы и с острова Мартиника. Когда мы переезжаем из Обервилье в Гонесс, они первые, кого я встречаю. 1982 год, мне 7 лет. А когда будет 12, они уговорят меня отправиться в мое первое путешествие на Антильские острова. Там мы будем отрываться вовсю.

Вилли родился 14 февраля, мы с ним одногодки. Он несколько раз отсидел в тюрьме. В первый раз мой отчим помогает ему и собирает документы, чтобы быстрее его вызволить. Оглядываясь назад, я думаю, что мы похожи: у нас один и тот же путь. Но Вилли, в отличие от меня, примет неправильное решение. Мы в одно и то же время бросили школу, в одно и то же время получили водительские права. Но наши судьбы разошлись, когда я пошел в армию, а он – нет.

В 13 лет мы выкуриваем свою первую сигарету – ментоловую, на катке в Гонессе. Через час я возвращаюсь домой, и от меня так воняет куревом, что отчим отвешивает мне знатного леща. Нокаут! Очухиваюсь только утром. В те времена по пятницам нас отпускают на гулянку. Мы идем на каток, это не наша земля, но мы кайфуем. Мы постоянно опаздываем на последний поезд пригородного метро и, значит, возвращаемся пешком, по рельсам, потом по дороге, доходящей прямо до моего подъезда. Мы купили пачку Marlboro и припрятали ее в кустах у дома, но как-то Вилли, забыв скинуть ее, возвращается с ней домой. Отец задает ему трепку. Вилли подставляет меня – говорит, что сигареты мои. Когда я звоню в их домофон, отец Вилли приглашает меня подняться. Держа сына за шиворот, он спрашивает, моя ли эта пачка сигарет. Он до такой степени пугает меня, что я отнекиваюсь. Тогда он дает сыну оплеуху и закрывает дверь перед моим носом.

У нас на всех 10 франков[66], и мы едем зайцами на Северный вокзал по линии D, чтобы поесть на привокзальной улице острые жареные колбаски.

Диего на 2 года старше. Мюгетт дружит с их с Вилли родителями. Днем их батя работает водителем-экспедитором, а по ночам у него полицейские дежурства. Мать Вилли и Диего неплохо присматривает за мной, пока моя работает.

Пет, Сабер и их младший брат Момо – тунисцы. Они тоже будут жить в комплексе «Ла-Круа-дез-Орм». Мы с Вилли никогда не расстаемся с ними. Мы переходим из одного класса в другой, переезжаем с одной квартиры на другую… Их родители – скромные люди из первого поколения иммигрантов, у них десяток детей, из которых только четверо мальчики. Саид – наш ровесник, Сабер и Момо – помладше, так что мы с высоты своих 12 лет вообще не принимаем их в расчет. А вот с их отцом шутки плохи: все дети окончат школу и сдадут экзамены на бакалавров. Кого наша компания потеряла из вида, так это Саида. Но он сам виноват: не надо было становиться легавым.

Зато Сабер сближается с нами. Именно с ним мы будем распутничать в Испании. И заниматься боксом в Гуссенвиле. Он работает заправщиком в аэропорту Шарль-де-Голль, женат, у него двое детей и большое доброе сердце величиной с гору. Все, кто встречался с Сабером, подпадали под обаяние его умиротворяющей кротости. Так что он даже приезжал в Раматюэль.

Пета на самом деле зовут Анузак. Несколько недель я не успеваю пообщаться с ним, и он сердится. Так проявляется его любовь к людям – в категоричности. Он – вместе с Вилли и Диего – один из тех, на ком держится мой круг. Он бросает учебу чуть позже, чем я, и сначала будет работать там же, где его отец, – на заводе Peugeot PSA в Онэ[67].

Иногда мы встречаемся с его лаосскими кузенами в парке Орли. Пет приударил за сестрой моей тогдашней барышни. Наша точка сбора – спортзал: 80 % моих братишек качаются. А я занимаюсь боксом. После 20 разница в возрасте стирается. Я чаще беру Пета с собой на море, чем других своих африканских и тунисских корешей, – они летом время от времени возвращаются к себе домой. Пету это провернуть не так просто. Так что лучше я возьму его с собой в дорогу, когда повезу груз CST, или захвачу в Испанию, к Хемису, чтобы хоть посмотрел другие места. Несколько раз по пути мы останавливались в Берри[68] у Мюгетт. Она помнит его еще с тех пор, когда он под стол пешком ходил. Помню, как офигели местные в Берри, когда из тачки вышли лаосец и араб… Бывал Пет, кстати, и у нас в Раматюэле.