Как дела, дорогой Карл? Откровенные мемуары телохранителя Карла Лагерфельда

Тем временем я с облегчением замечаю, что отек у Карла немного спал. Он доволен и неплохо себя чувствует. И, конечно же, воспользовался этим, чтобы поработать в Доме Chanel. На лето мы вместе едем в Раматюэль. Франсуаза, нянька Шупетт, сопровождает нас, но на вилле не остается. На протяжении всего августа анализы крови показывают, что онкомаркеры слегка повышаются. В сентябре мы сразу беремся за дело. Карл, конечно, не в такой блестящей форме, как обычно, но чувствует себя хорошо. Анализ крови и в сентябре показывает, что маркеры продолжают повышаться, но пока не вызывает тревоги. Иммунотерапия продлилась дольше, чем предполагалось. Показы коллекций прошли удачно. В октябре-ноябре врачи говорят, что, вне всякого сомнения, следует подумать о новых форматах лечения – показатели по-прежнему ползут вверх. В начале декабря 2018 года ожидается дефиле Chanel в Метрополитен-музее в Нью-Йорке. Карл, как всегда, уверен в себе, но я понимаю, что мы так увлечены повседневными заботами и его болезнью, что каждый – по-своему – отказывается принять то, что его состояние ухудшается. Врачи начинают серьезно давить, они пытаются объяснить тяжесть ситуации, но Карл без конца отвлекается, вообще не желает слушать. Когда я настаиваю, он заявляет, что врачи ничего такого не говорили. Я разрываюсь между необходимостью открыть ему глаза и отчаянным желанием позволить ему насладиться жизнью – ведь он, кажется, проживает ее последние дни. Как бы я хотел, чтобы он дожил до 100 лет!

В декабре, после компьютерной томографии в Американском госпитале, мы узнаем, что у Карла еще и печень разбухла. Теперь ему значительно труднее подниматься по лестнице. И снова нужен курс лучевой терапии. Несмотря ни на что, мы организовали в Амстердаме рождественский ужин для сотрудников бренда Karl Lagerfeld. Я отлично понимаю, что врачи действительно не осмеливаются сказать Карлу правду. Я остаюсь меж двух этих огней вплоть до момента, когда они наконец говорят ему, что дела плохи. В первый раз ему объявляют об этом прямо, в лоб. Карл уточняет: «Все кончено?» Врачи отвечают: «Нет, можно еще кое-что попробовать». И Карл как ни в чем не бывало говорит мне: «Тебе пора съездить отдохнуть». Размышляя о своей рождественской поездке, я видел, что контуры трагической реальности уже вырисовываются. Несколько месяцев я плохо сплю. Один из докторов Карла говорит, что можно немного подождать, другой утверждает, что времени совсем нет. Карл выбирает, конечно, первое мнение. Он хочет, чтобы были новогодние праздники, хочет успокоиться и добавляет – лично для меня: «Я хочу, чтобы ты уехал в отпуск, чтобы ты не думал об этом, а в январе вернулся посвежевшим». По мнению докторов Аббу и Ведрина, эта отсрочка в 10 дней уже ничего не изменит.

Сначала я лечу на остров Сен-Мартен к своему другу Ришару Виранку[63] и его жене Мари-Лор. Я обожаю их малыша Эдена. О результатах всех анализов крови, которые делали Карлу, никогда не был осведомлен никто, кроме него, врачей, сотрудника лаборатории в Нейи[64] и меня. Я установил в Американском госпитале такой порядок, что любая утечка исключена. Когда я прилетаю на Сен-Мартен, мне передают результаты анализов, и они очень плохие. И только я могу сообщить их Карлу. Каждый раз эта обязанность не просто страшит все сильнее, она буквально убивает меня. Мы стали близки, как отец и сын. Мне так плохо, что моя боль выливается на близких, которые окружают меня. Сейчас я сожалею о том, что срывался на них. Моей подружке Л. пришлось многое вытерпеть. Виранк – братишка! – поддерживает меня как может. Я предупреждаю его: «Этот отпуск не будет похож на прежние. Как только я вернусь в Париж, начнется последняя битва». Сообщаю Карлу новость по телефону, без подготовки. Решаю сократить свой отдых. Мы, как обычно, ежедневно обмениваемся эсэмэсками. Он говорит, что работает с Виржини из студии Chanel.

На Рождество я – такая традиция – благодаря связям в Доме Fendi дарю Карлу белый трюфель. Мало-помалу все прониклись моей идеей и тоже начали дарить ему трюфели. Он почти все посыпает тертым трюфелем. Подарком моим он очарован. В тот вечер его постоянный шеф-повар составляет меню. Вдобавок к этому вот уже несколько лет мать моей бывшей подружки Ж., шведка по происхождению, готовит для нас на Рождество шведское блюдо, которое Карл просто обожает. В тот год она приготовила для меня еще и фуа-гра. Делюсь с Карлом – и он без ума от него, как и остальные домочадцы – оба шеф-повара, Франсуаза, Жан-Клод и Фредерик. Я наказываю каждый день моего отсутствия подавать Карлу фуа-гра. На Рождество он уже несколько лет позволяет себе выпить бокал красного вина Château Cheval Blanc. Позднее к нему добавилось и Château d’Yquem.

Инес де ля Фрессанж[65], которую он очень любил, пригласила его на рождественский ужин, но у Карла не было никакого желания идти туда. С 2005 года Рождество мы встречаем только вдвоем.

Братишки