Как дела, дорогой Карл? Откровенные мемуары телохранителя Карла Лагерфельда

Благодаря Рико я открыл для себя ночной клуб «Ле Бэн», в то время бывший еще на пике популярности. Там тусила куча народа. Рико – фантастический краснобай, он смог бы продать жвачку беззубому. Он не похож ни на кого другого, и я уверен: случись со мной что, он все для меня сделает.

Родители Реми развелись, и он живет с отчимом, владельцем оптовой компании Moulins Lamy, которая поставляет всякую моло́чку. На социальной лестнице он стоит немного выше, чем мы, а поскольку он еще и чуть постарше, я нечасто шатаюсь с ним и его компанией. Когда я совсем мелкий, у каждого из них по велику. Мой единокровный брат Лионель, который на 7 лет старше меня, уже занимается мотокроссом и потихоньку приучает меня. А с Реми я начинаю общаться скорее после 20 лет, он стал булочником-кондитером и обосновался в Париже на бульваре Гувьон-Сен-Сир, между станциями метро Терн и Шамперре. Со временем он станет одним из моих лучших друзей. В 2003 году, после смерти матери, я пойду именно к нему. Он носит одежду Dior Homme и разъезжает на Porsche. Мы ведем похожий образ жизни. В июне 2009 года мы поссоримся, и снова я заговорю с ним лишь через 6 лет. Тогда я буду переживать тяжелый период из-за шума в ушах и бессонницы. Со временем мы снова станем друзьями, как прежде.

С Родольфом, которого также зовут Гастоном, я познакомился в армии, где всех называют по фамилии. В октябре 1993 года мне исполнилось 18 лет, и я иду в армию раньше призыва. На сборах в Блуа[74] прошу зачислить меня добровольцем по долгосрочному контракту для службы в заморских территориях Франции. Меня признают годным, и я объясняю, что хотел бы уехать как можно скорее. Через пару-тройку недель получаю письмо, в котором меня уведомляют, что придется год подождать. Я снова прошу, чтобы меня призвали служить в другом месте. Итак, 1 апреля 1994 года меня зачисляют в испытательный центр Ланд[75] в Бискароссе, а всех остальных посылают на восточные базы, рядом с Германией. Путь не самый короткий: я еду скоростным поездом Париж – Бордо, затем – на региональном экспрессе Бордо – Ишу. На перроне я не вижу ни одного парня, который был бы похож на будущего солдата, разве что низкорослого пацанчика, которого заприметил еще в вагоне. Он говорит, что тоже едет на первый день службы в Бискаросс. Мы прибываем в Ишу в половине десятого вечера, нас никто не встречает. Темно, начинается дождь, город опустел, вокзал закрывается. Перечитывая присланные нам документы, понимаем, что сбор состоится только утром. Я успокаиваю парня, взламываю дверь вокзала, чтобы мы могли поспать внутри. Там стоят автоматы, и мы покупаем себе на ужин чипсы и лимонад. Спим на составленных стульях с полуночи до 4.30, поскольку первый поезд приходит в 5 утра. Наконец прибывают армейские автобусы и собирают тех, кто к 7 часам приехал из Парижа. Мы как ни в чем не бывало возвращаемся на вокзал, типа только пришли, присоединяемся к новобранцам и садимся в автобусы. Рядом со мной плюхается Ренуа, Гастон. По чистой случайности в казарме мы окажемся в одной общей спальне. Он прибыл прямо с Антильских островов. Служба там, куда мы едем, серьезная, и добровольцев немного.

Те, кому остается 100 дней до дембеля, издеваются над новичками и ведут себя как рэкетиры. Мы с Гастоном не поддаемся. Само собой, нас отправляют в охранную роту, где любят настырных спортсменов. Там мы встречаем Кензу, перекачанную громадину из Центрально-Африканской Республики. Наше подразделение внушает уважение другим, я – единственный белый в роте.

Мы служим с Гастоном вместе год, а потом он уходит в увольнение в город и пропадает. Мы должны были явиться в часть вместе, я звоню ему и объясняю, что он должен снова приехать в Бискаросс, иначе его посадят. Он возвращается – через неделю – и рассказывает офицеру такие небылицы, что его не наказывают, а, напротив, повышают в звании.