Как Дядюшка Ау Кузьку пугал

Иногда Дядюшке Ау даже казалось, что во столько же раз, во сколько он сам был меньше страшного лешего из фильма. И от того, и от этого сравнения Дядюшка Ау сильно тосковал и ощущал беспомощность. Поэтому все его попытки начать стращать эту деревушку, ограничивались громким топотом деревянных башмаков по гладеньким, не по-тропиночному, жестким дорожкам, да пряткам от света фонарей, которые стояли тут чуть ли не у каждого дома. И делали эти странные дома пугающе блестящими. Да-да! И сам Господин Ау чего-то в этой жизни боялся! Особенно большущих окон этих странных домов и прозрачных их дверей, через которые сразу видно, кто идет. И никакой страшный стук из огромного арсенала господ Ау к такой двери не подойдет.

Но сегодня Дядюшка Ау был полон решимости. Ведь он посмотрел фильм о лешем в юбилейный, сотый раз, и теперь был готов идти по его стопам и его поступью. И пусть все слышат в ночи его страшный топот! И трепещут в древнем страхе.

Правда, погрохотать башмаками сегодня не получится. Потому что бездельные башмаки уже чулане, куда Дядюшка Ау всегда убирает их на зиму, и откуда достает большие серые валенки. Уже дошло до валенок… Ведь приготовления и попытки Дядюшки Ау запугать эту неправильную деревеньку длятся аж с самого лета, проходят через темную дождливую осень и вот уже добрались до зимы. До этого самого дня в конце декабря, когда Господин Ау точно не отступит. Он заберется в ближайший к лесу дом и перепугает жильцов так, что они заиками станут!

Натянув огромные валенки, в которых даже не гнулись колени, и шапку, из-под которой не видно бровей, а иногда и глаз, дядюшка Ау спрятал бороду под шарф, над которым не всегда было видно нос, запахнул старый черный плащ и отворил дверь избушки. Ночь была правильная, для работы самая подходящая — безлунная и ветреная.

— У-у-у-у-у-у! — гудел ветер в верхушках сосен.

— У-у-у-у-у-у! — гудел Дядюшка Ау, ловко пробираясь по исхоженным самим же собой лесным тропинкам.

Завидев впереди огни деревушки, Господин Ау замолчал. Голос для внезапных криков-рыков-воя он уже размял достаточно. А теперь нужно затаиться, чтобы никто его раньше времени не обнаружил и не мешал выполнять работу. Профессионального пугателя и специалиста по ужасам!

Ближайший к лесу дом — сегодняшняя добыча Господина Ау — вроде бы спал… Ну совершенно непонятно, открыты или закрыты глазищи у этих новых непутевых домов! Раньше как бывало? Спит избушка в темноте, маленькие глазенки-окошки не таращит — нет в ней света, не полуночничает никто. Или, наоборот, подсматривает избушка за темнотой вокруг в полглаза — значит, кто-то в ней книжку про привидений тайком от бабушки читает.

А сейчас что? Дом прозрачный, будто изо льда сделанный и свет уличный со всех сторон в нем отражается. Или это все-таки изнутри горит? Поди ж, разберись! Вот поэтому Дядюшка Ау и не любил такие дома. Для таких домов новый том «1000 и 1-ого способа» выпускать нужно было. Потому что ни один из способов старого к таким домам не подходил. А кто же выпустит? Кто эти способы опробует, соберет и запишет? Все на плечи Господина Ау. Уж такая у него перед мрачным своим семейством ответственность имелась.

Помаявшись, разглядывая дом из-за заснеженных кустов, Дядюшка Ау решился на осаду. Забор перелезать не пришлось — не было забора. Это и облегчало работу и в то же время удручало мрачное сердце Господина Ау. Ну ничего такие дома не боятся!

Быстрой тенью он мелькнул под светом фонаря и скрылся за углом дома.

«Крык-крык-крык» — скрипели огромные валенки по снегу.

Если бы плотные шторы в доме и жалюзи на двери были открыты, а обитатели не спали, были дома, сидели вокруг наряженной елки и пили, например, какао, они бы увидели маленького старичка, который смяв нос о стекло и обхватив ручонками стены, медленно перемещался от угла к углу, путаясь в огромных для его маленьких ног валенках.

Но шторы были закрыты, елка выключена, и весь такой ненадежный с виду, стеклянный дом был надежно и уютно скрыт от внешнего мира, и уж тем более от таких непонятных гостей из леса, как Господин Ау.

Обойдя его кругом и не найдя ни одной лазеечки, ни одной приоткрытой форточки, через которую можно было залезть внутрь, ни лестницы на чердак, ни даже самого чердака, Дядюшка Ау с досады плюхнулся в снег рядом с недоступной дверью.

«Конечно, будь я таким же большим, как леший из фильма, они бы мой топот издалека слышали и сами бы окна-двери открывали. Вот, мол, все для вас! Суйте руки-лапы, доставайте, что хотите, только домики наши стеклянные не бейте! А так… Тьфу ты!» — Господин Ау сплюнул горькую то ли от разочарования, то ли от пригорелых пирожков слюну и, кряхтя поднялся, собираясь уходить.

Как вдруг раздался еле слышный писк, потом щелчок и неприступная дверь приоткрылась.