Как я отыскал Ливингстона

Вечером один из моих людей застрелил буйвола, и это маленькое приключение послужило поводом к новым препирательствам. Буйволу удалось убежать в джунгль, где мы наверно нашли бы его мертвым на следующее утро. Многие из моих брюхо-поклонников и ленивых обжор говорили мне, что если я простою еще один день, то они укрепят свои члены мясом. «Нет, час спустя после солнечного восхода», отвечал я. Тотчас же раздался всеобщий крик: «Нет, мы хотим есть!» — «У вас на три дня пищи», отвечал я, «если этого мало, то вот полотно, идите и покупайте!»

Но когда я предложил им идти в деревню для закупки, то каждый отговаривался усталостью. Однако они настаивали, что я должен простоять еще один день, потому что, говорили, если они купят хлеба, то хлеб нужно будет измолоть прежде, чем употреблять в пищу. Сытые лентяи долго держались за этот аргумент, но я был неумолим. Всю ночь они рассуждали о том, как бы уговорить меня простоять еще один день, но я строго запретил Бомбаю и Мабруки являться ко мне с подобными просьбами под страхом жестокого наказания, а Бомбай слишком хорошо помнил о страшном наказании, которому его подверг Спик, чтобы желать снова испытать его.

На следующее утро с солнечным восходом я отдал приказ идти строгим и решительным тоном, не допускавшим просьб об отсрочке. Караван был мрачен и весьма склонен к бунту, но так как не оставалось никакой увертки, то, хотя и неохотно, люди повиновались моему приказу. Когда же мы достигли до нашего лагеря, у верховьев р. Ругуфы, то люди мои забыли о жирном буйволе и были в прекрасном расположении духа.

С высоты гор, окаймляющих с запада и севера бассейн Имреры, взорам нашим открылись обширные виды на юге и западе, имевшие оживленный и живописный характер, но ни в каком случае не отличавшиеся величественностию. В ущельях гор встречались развалины бом, воздвигнутых, по-видимому, в военное время. На пути нашем мы встретили изобилие плодов мбембу, и наши люди спешили воспользоваться драгоценной находкой.

Не задолго до стоянки я встретил леопарда, но выстрел мой был неудачен, и животное ускакало. Ночью слышен был рев львов, подобный тому, который мы слышали на реке Мтабу.

Продолжительный путь под глубокою тенью обширных лесов, защищавших нас от знойных лучей солнца, привел нас на следующий день к лагерю, недавно устроенному арабами из Уджиджи, державшими путь в Унианиембэ, но потом возвратившихся назад, под влиянием тревожных известий о войне между Мирамбо и арабами. Наш путь лежал по левому берегу Ругуфу, широкой, но с медленным течением, реки, поросшей тростником; дорогой нам встречались многочисленные следы буйволов; были указания, что и носороги неподалеку отсюда. В глубокой чаще леса, близ этой реки, мы открыли колонию бородатых и похожих на львов обезьян. В то время как мы хотели сняться с лагеря (это было утром 28 числа) в виду нас показалось стадо буйволов. Немедленно водворилось молчание, но, тем не менее, животные заметили угрожающую им опасность. Мы думали незаметно подкрасться к ним, но вскоре услышали их оглушающий слух галоп, после чего было бесполезно их преследовать, тем более, что впереди нам предстояло совершить продолжительный путь.

Путь наш в этот день лежал через необъятные залежи песчаника и железной руды. Вода была отвратительная, и то в небольшом количестве, и вскоре нас начал мучить голод. Мы шли в течении шести часов и нигде не видели признаков жилой местности. Согласно моей карте, мы находились в двух длинных переходах от Малагарази — если только капитан Буртон правильно определил положение реки; по словам туземцев, мы должны были прибыть в Малагарази в этот день.

29-го числа мы покинули свой лагерь, и через несколько минут взорам нашим представился один из самых величественных и диких африканских видов. Местность была пересечена во всех направлениях глубокими, дикими и узкими оврагами, имевшими направление в северо-западу; по обеим сторонам возвышались громадные массы обнаженного песчаника, то закругленные в виде башен, то пирамидальные, то с усеченными конусами и т.д.; но растительности везде было мало, за исключением расселин некоторых скал.

Продолжительный переход через скалистые пропасти, окруженные угрожавшими падением скалами, привел нас в овраг, над которым возвышались горы в несколько тысяч футов. Овраг этот постепенно расширялся и под конец принял вид обширной равнины, имевшей западное направление. Затем дорога, шедшая через низкий кряж, повернула на север, и взорам нашим представились опустевшие селения, разбросанные по мрачным каменистым утесам. Вблизи отвесного утеса в семьдесят футов вышиною и в пятьдесят футов в диаметре, у которого росла казавшаяся карликом в сравнении с ним дикая смоковница, мы раскинули наш лагерь, после безостановочного и скорого перехода, продолжавшегося пять часов и тридцать минут.