Как я тебя потеряла

Я слышу эти слова и понимаю, что так оно и есть, но единственное, о чем могу думать, так это о том, что он назвал меня Сьюзи. Марк – единственный человек, который так меня называл. Странно слышать, как это слово слетело с губ Ника. Как я вообще могу считать, будто изменяю мужу, разговаривая с другим мужчиной? Я не видела Марка четыре года. Я заставляла себя не писать ему и не звонить, мне потребовалась вся моя сила воли, чтобы сохранить остатки самоуважения, когда мне хотелось умолять его прийти на свидание и сказать, что я не одна. Потеря Марка была еще одной тяжелой утратой. Он находился в таком месте, где я не могла его увидеть, поговорить с ним, положить голову на сгиб его руки и разделить свое горе из-за утраты Дилана. Сейчас он вполне может быть с другой женщиной, снова жениться и завести еще одного ребенка. Только богу известно, сколько раз я об этом думала. Проблема с зачатием была моя, не его, и я сотни раз мучила себя, представляя своего бывшего мужа и его новую беременную жену. Так почему я не могу двигаться по жизни дальше и позволить себе быть счастливой? Почему желать, чтобы этот мужчина меня обнял, сделал так, чтобы я чувствовала себя лучше – это преступление?

– Сейчас? – Я понимаю, что Ник выжидающе смотрит на меня. – Ты хочешь, чтобы я сейчас ему позвонила?

– Ты же хочешь со всем этим разобраться? Хочешь выяснить, почему он это сделал?

Нет, на самом деле не хочу. Дело в том, что не может быть никакой хорошей причины. В этом нет ничего, что делалось бы мне во благо. Что отец написал в моем альбоме? Это поможет мне понять? Понять то, что я сотворила со своей жизнью? Понять, что я сотворила со своей семьей? Поздравляю тебя, папа. Теперь я вижу это яснее, чем когда-либо.

От объяснений меня спасает звук открывающейся двери. Я знаю, что это Кэсси (по крайней мере, надеюсь), потому что только у нее есть ключ.

– Это я-я-я… – Она резко замолкает, и улыбка сходит у нее с лица при виде Ника. – Что ты здесь делаешь? – Кэссси поворачивается ко мне. – Он здесь целый день?

– Я тоже рад тебя видеть, – говорит Ник с не менее мрачным лицом. – Я мог бы задать тебе тот же вопрос.

– Нет, не мог. У тебя нет права спрашивать, что я здесь делаю. Я была здесь бессчетное количество раз. У меня есть ключ. – Она эффектно достает его и демонстрирует. – Я имею полное право находиться здесь. А ты нет.

– Кэсси, достаточно, – предупреждаю я. Она напоминает собаку, защищающую хозяйку – прячет зубы, но готова в любой момент их оскалить.

– Я просто думала, что он к этому времени уже вернулся домой, вот и все.

Это работа моего воображения, или ее голос на самом деле звучит немного сердито?

– У нас есть кое-что новенькое.

Кэсси в замешательстве.

– Еще одна фотография? Но я думала…

Уверена, она запинается, чтобы не произнести: она думала, что первая фотография – моих рук дело. Она думала, вопрос решен. Она думала, Ник вернулся в Донкастер.

– Нет, не фотография. – Я беру коробку со стола. – Ее принесла Кэрол из магазинчика. Она адресована Сьюзан Вебстер, но курьер попросил ее расписаться, потому что меня не было.

– Проклятье! Она все растреплет? И что внутри?

Я киваю на диван.

– Наверное, тебе лучше присесть. Это займет какое-то время.

* * *

Кэсси старается ни в чем не соглашаться с Ником, но настаивает, чтобы я позвонила отцу. Лучше всего звонить, когда они оба здесь, рядом со мной, поэтому я принимаю из рук Кэсси трубку. Я чуть не отключаюсь после первого гудка, после второго и третьего, но каким-то образом мне удается удерживать телефон в руке и ждать, когда папа ответит. Он делает это после пятого гудка. При звуке его голоса, простого «Алло!», у меня чуть не сдают нервы в четвертый раз. И только когда он снова повторяет «Алло!», я вспоминаю, что настала моя очередь говорить.

– Здравствуй, папа.

На другом конце повисает молчание – отец обрабатывает информацию. Этот голос он не слышал четыре года. Я гадаю, надеялся ли он на этот звонок, ждал ли тех слов, которые никогда не прозвучали. Кэсси ободряюще улыбается, поглаживая мою свободную руку.

– Сьюзан, – наконец шепчет папа, и я не могу определить, рад ли он или готовится бросить трубку.

– Да, папа, это я. – Внезапно до меня доходит: я понятия не имею, что еще сказать, и в конце концов произношу глупую фразу: – Я на свободе.

– Я знаю. Мне звонила Рейчел.

Ему звонила Рейчел? Моя адвокат Рейчел? Когда? Они поддерживали связь? Это она заставила его отправить одеяльце? В голове кружится путаница, но я знаю, что сейчас не время об этом спрашивать.

– Я могу приехать к тебе в гости? Пожалуйста.

Я не дышу, жду, что он скажет: нет, прости, сейчас не самое лучшее время, – и удивляюсь, когда он просто отвечает:

– Конечно, Сьюз. Я по тебе скучал.

У меня на глаза наворачиваются слезы, и я снова представляю, как он опускает плечи на галерее после того, как присяжные вынесли свой вердикт. Жизнь людей, которых я любила больше всего на свете, была разрушена в тот день.

– Спасибо, – шепчу я, не в силах сказать больше. – Я тоже скучала по тебе.

* * *