Как я тебя потеряла

Встреча назначена на следующий день. Я отклонила предложение приехать к нему домой. Не хотела давать соседям повод для разговоров. Вместо этого мы договорились встретиться в пабе на выезде из Брэдфорда. Мы оба его знаем. Ехать мне два часа, но я не буду жалеть о времени, потраченном на эту поездку. Ник мною гордится и, когда Кэсси не видит, сжимает мне руку.

Нет смысла пытаться убедить Кэсси остаться в гостевой комнате. После выхода из «Окдейла» она отказывается спать где-либо, кроме собственной постели, даже если мы выпили. Несмотря на огромные деньги, которые ей приходится платить за поездку на такси до дома, она всегда отправляется к себе, несмотря на поздний час. К счастью, на меня «Окдейл» таким образом не повлиял, и я могу рухнуть на кровать в любом месте. Это просто факт, никаких намеков на нечто неприличное. Предлагаю Нику остаться у меня – я чувствую себя в большей безопасности, когда он рядом. Мне хочется, чтобы он принял мое предложение. Было так приятно сидеть вместе и болтать втроем. Даже Кэсси забыла на пару часов, что терпеть не может Ника, хотя она до сих пор отказывается называть его по имени и зовет только «журналист», даже в лицо. Ник вежливо отказывается и заказывает такси, на котором отправляется назад в гостиницу.

– Спокойной ночи, дорогая. – Кэсси целует меня в щеку и крепко обнимает. – Все будет хорошо. Пожалуйста, позвони мне сразу же после встречи с папой.

Я киваю и задумываюсь, почему у меня наворачиваются слезы на глаза. Кэсси постоянно от меня уезжает, но обычно я не плачу.

– Спасибо, – шепчу я, и мне хочется сказать, как на самом деле я ей благодарна. Она пытается мне помочь, чтобы я снова не впала в депрессию, от которой страдала, оказавшись в «Окдейле», но слова не материализуются.

Приезжает такси Ника. Внезапно у меня появляется убеждение, что ненависть у них напускная, и они сядут в разные машины, но отправятся в одно место. Я представляю, как Кэсси проводит руками по его волосам и шепчет, что хотя она и убийца, но не сумасшедшая. А теперь скажите мне, что я не параноик.

Дом пустеет. Теперь мне кажется, что в нем особенно тихо. Гостиная такая маленькая, что три человека создают ощущение деревенского собрания. Мысленно возвращаюсь к тому, от чего пыталась уйти весь вечер – я прекрасно знаю, что не громила свой собственный дом и не придумала преступника. И я уверена, что в дом вломился не мой шестидесятилетний отец. Так что тогда получается с моей теорией? Это совпадение? Мстительный сосед, который знает, кто я? Или за мной наблюдают? Я содрогаюсь при этой мысли, пересекаю комнату и усаживаюсь на диван, который стоит дальше всего от двери и окон, словно это небольшое расстояние спасет меня от того, кто может наблюдать снаружи. Громче включаю телевизор, чтобы не воображать, будто каждый доносящийся звук исходит от того, кто пришел за мной, чтобы заставить заплатить за содеянное. Понимаете: трех лет в «Окдейле» недостаточно. Я всегда это знала. Я слишком легко отделалась, мало получила за то, что совершила. А теперь кто-то хочет, чтобы я страдала, по-настоящему страдала. Мой отец? Не знаю. Но дело не закончено. Все не закончится, пока я не выясню, кто все это творит.

Глава 20

Утром, в первые несколько секунд после сна, я не могу вспомнить о случившемся вчера вечером. У меня разрывается сердце каждый день, когда я просыпаюсь после того, как не стало Дилана. Проходит несколько минут перед тем, как я открываю глаза. Все еще остаюсь во сне: мой сын снова у меня на руках, я его купаю или кормлю. Клянусь, иногда я просыпаюсь и чувствую, что у меня болит грудь. Она словно наливается молоком, которое давно ушло. Когда до меня доходит, как все обстоит на самом деле, на сердце становится тяжело; это знакомая тяжесть, постоянная боль от воспоминаний. Теперь я помню кое-что еще: голос отца, и как я вижу Ника, который достает одеяльце Дилана из коричневой коробки из-под обуви. Я чувствую тяжесть внизу живота, страх. Я боюсь, что все это – только начало уготовленных мне испытаний.

Я хочу закрыть глаза, перекатиться на бок и снова уснуть, видя во сне моего маленького мальчика, но не могу. Снаружи кто-то есть. Настойчивый звон дверного звонка вытащил меня из грез. Нужно возвращаться в реальность.

– Я хотел быть здесь, когда ты встанешь. – Это Ник. Он выглядит обеспокоенным. – Я не хотел, чтобы ты…

Он замолкает, не закончив фразу, но я знаю, что он имеет в виду. Он не хочет, чтобы я сделала какую-нибудь глупость. Отодвигаюсь в сторону, чтобы дать ему войти, обвожу глазами крыльцо, лужайку и кусты снаружи. Ник вручает мне бумажный стаканчик с кофе, от которого поднимается пар.

– Сколько времени?

– Половина десятого. – Он все еще смотрит на меня с беспокойством. – С тобой все в порядке?

– Конечно, в порядке. – Я замираю на месте. – Что-то случилось?

– Ничего не случилось, не беспокойся.

Ник усаживается на диван и бросает на меня взгляд, явно чувствуя себя некомфортно. Этот взгляд напоминает мне, что я все еще в тоненьком халатике, наброшенном на топик и свободные штаны.