Как я тебя потеряла

– Прости, сейчас переоденусь. Минутку подожди.

Он выглядит смущенным. Надеюсь, халат не просвечивает. Штаны у меня ужасные и большие.

– Да, конечно, не торопись. Мне не следовало приезжать так рано…

Я на самом деле так плохо выгляжу? Ему показалось, что я в нестабильном состоянии, и поэтому он посчитал необходимым примчаться сюда с утра, чтобы проверить, не собираюсь ли я наглотаться таблеток? Боже, что же он думает о том, во что ввязался?

Я натягиваю джинсы, топ и обтягивающий жакет, провожу расческой по волосам, подкрашиваю ресницы. В результате выгляжу более собранной, чем себя чувствую. Может, если я буду предпринимать больше усилий, чтобы выглядеть нормальной, то люди поверят, что я нормальная. Когда я возвращаюсь вниз, Ник листает вчерашнюю газету. Он поднимает голову и улыбается мне.

– Эй, ты сегодня выглядишь лучше. Я хотел сказать: будто ты чувствуешь себя лучше. То есть… – Он вздыхает. – Ты собираешься встречаться с отцом? Не передумала? Ты в состоянии это сделать?

Я неохотно киваю.

– Наверное, я должна это сделать. То есть я хочу, чтобы все это закончилось…

Но я не уверена, что хочу. Если все это закончится, Ник вернется к своей жизни назад в Донкастер, а мне придется разбираться с отцом, который меня наказывает. Может, лучше не знать?

Ник снова вздыхает, когда видит, как меняется выражение моего лица, как я морщусь.

– Черт, прости меня.

– Просто, услышав его голос…

– Мне позвонить Кэсси?

Наверное, ему было тяжело это предложить. Его спасает звонок мобильного.

– Мне нужно ответить. – Он роется в кармане.

Мне ударяет в голову мысль, что я понятия не имею о том, кто может ему звонить. Я понятия не имею о том, как он живет, когда не занимается моими проблемами. У него есть семья? Он по воскресеньям играет в футбол или изучает какой-то иностранный язык в местном колледже? Он предпочитает «Фейсбук»[25] или «Твиттер», «Макдональдс» или «Бургер Кинг», «Жителей Ист-Энда» или «Улицу Коронации» [26]? Безумие, что я оперлась на него, как на эмоциональный костыль, и при этом даже не знаю, где он вырос.

– Мой коллега. Мне нужно с ним поговорить, проверить, все ли в порядке на работе. С тобой все нормально?

Я киваю, потому что не доверяю своему голосу, который не сможет соврать. Ник выходит из комнаты, чтобы ответить на звонок, и я слышу, как он заходит в кухню. Мне приходится бороться с желанием последовать за ним, подслушать то, что является невинным разговором и совершенно точно не моим делом.

Я так старалась, напоминая себе, что Марк был прав, не пожелав вникать в ситуацию с моей точки зрения и отстранившись от меня, а отцу не оставила выбора – он мог только сдаться и бросить меня одну. Но я не простила ни одного из них за то, что они так поступили. Мне нужно осознать, что именно я повернулась к ним спиной, и, если б я позволила им приблизиться ко мне, разделить мою боль, все могло сложиться совершенно иначе. Мне нужно научиться подпускать людей к себе, нужно научиться снова доверять, и на долю секунды я задумываюсь, может ли Ник стать тем человеком, который меня этому научит.

Глава 21

Я еду в паб. Когда сижу в машине перед ним, до меня наконец доходит, какими важными должны стать следующие несколько часов. Я старалась не думать о том, что скажу и почувствую, когда снова увижу папу по прошествии всего этого времени, но теперь, когда встреча должна вот-вот состояться, мне этого не избежать. Я всегда считала, что связь между мной и отцом нерушима. Когда я росла, он всегда был для меня героем, а после смерти мамы наша связь только усилилась. Мы с Марком каждое воскресенье приглашали его на обед, он стал первым человеком, которому мы позвонили после рождения Дилана, и он оказался рядом со мной через несколько минут после звонка. Я была удивлена и тронута, узнав, что он сидел в машине на стоянке перед больницей, пока я рожала.

Папа мгновенно влюбился в нашего маленького мальчика – с той самой минуты, когда впервые подержал его на руках. Неловкий, иногда грубоватый мужчина, которого я знала, превратился прямо у меня на глазах в расчувствовавшегося и сентиментального. Он не стыдился слез, которые текли у него по щекам, когда Дилан схватил его за мизинец своей крошечной ручкой. А затем снова заснул на руках мужчины, который, как он каким-то образом понял, будет защищать его от всего остального мира. Смерть Дилана привела папу в отчаяние, как Марка и меня саму. Я решила не позволять ему приходить ко мне на свидания в «Окдейл», потому что знала: каждый раз при виде отца, входящего в те двери, я буду видеть тот образ – папа крепко держит Дилана, словно его могут попробовать у него отнять там. Помню, как он смотрел на маленькое личико и шептал, что будет любить его всегда, и не знал, что это «всегда» окажется таким недолгим.