Как любить животных в мире, который создал человек

В 1996 году почти четырем сотням жителей графства Кембриджшир сообщили о положении черных носорогов в Намибии и спросили, сколько они готовы заплатить за защиту этих животных. Даже узнав, что носороги – это лишь один из многих находящихся под угрозой видов млекопитающих, они по-прежнему были готовы сделать ради его сохранения единовременное пожертвование в размере в среднем £15. Если не запрещать трофейную охоту, сумма падает до почти £13. Если каждый взрослый британец вложит в сохранение носорогов £13, получится около £700 млн. Это бы очень помогло, но, конечно, это нереально. Британский отдел Всемирного фонда дикой природы получает в год всего £35 млн. пожертвований. Лишь один из восьми британцев говорит, что регулярно дает деньги благотворительным организациям, занимающимся «охраной природы, окружающей средой и наследием», – это в два раза меньше тех, кто поддерживает организации в области благополучия животных, например приюты для собак и убежища для ослов. Британцы не хотят, чтобы в Африке охотились за трофеями, но и не дают местным жителям альтернативного источника дохода.

Американцы заплатили бы $19 в год за защиту морских черепах, $35 за тюленей и от $20 до $40 за волков. Даже шриланкийцы был готовы выложить на защиту слонов около $16 в год – 1 % их тогдашнего среднего дохода, что просто невероятно. В 2001 году в калифорнийском округе Ориндж домохозяйства были готовы отдавать от $50 до $60 в год на защиту всех местных находящихся под угрозой видов. Столько денег не поступает никогда. (В случае округа Ориндж ученые пришли к выводу, что на финансирование необходимой территории суммы в любом случае не хватит.) Можно упрекать дизайн исследования – хотя бы за то, что люди, готовые участвовать в опросе про черных носорогов, явно не являются среднестатистическими британцами, – но больше всего надо винить самих себя. Мы хотим, чтобы животные существовали, но не платим за это.

В 1980-х годах, на заре биологии охраны природы как дисциплины, ее основополагающим принципом была бесспорная ценность животных и растений. Как ни парадоксально, пока этологи и нейробиологи все больше узнавали о богатой эмоциональной и социальной жизни животных, новая школа защитников природы постепенно отошла от идеи, что животных надо защищать ради них самих. Ее сторонники скептически относятся к максимальному расширению национальных парков и указывают, что в мире нет пустой земли. По их оценке, отведение 50 % планеты под охраняемые территории затронет места, в которых живет около миллиарда человек, и, следовательно, нужно больше сосредоточиться на пространствах, где живут и дикие животные, и люди. Большинству хочется иметь национальные парки, в которые можно ходить, а не закрытые территории, говорит Питер Карейва, биолог и бывший научный руководитель The Nature Conservancy, неправительственной организации по охране окружающей среды.

Некоторые поборники нового подхода хотели бы, чтобы американские национальные парки больше напоминали британские, где есть дома и фермы. В то же время Джордж Монбио, который пишет об окружающей среде, не считает Британию хорошей моделью, так как там, где держат овец, мало что остается. Организаторов охоты на куропаток подозревают в отравлении и отстреле ястребов, канюков и других хищных птиц, которые могут помешать их бизнесу. Это не образец для подражания. Вместо этого лучше сосредоточиться на другом: в США в настоящее время допускается смешанное пользование государственными землями и водами, и на них разрешена добыча нефти, газа и угля. Нам нужен существенный перевес в пользу охраны природы.

Сторонникам охраны природы ради самих животных не надо легко сдаваться в этом споре. Люди действительно любят животных: сотни миллионов смотрят документальные фильмы вроде «Голубой планеты», у сотен миллионов есть домашние питомцы. Очень плохо, что защитники природы подбирают крайне неудачные термины. «Биоразнообразие» – понятие, описывающее число видов, генетическое разнообразие внутри самого вида и расхождения между ними, – ничего не значит для большинства людей. Я заявляю это как человек, который в свое время работал в мозговом центре по биоразнообразию. Блага, которые людям дарит природа, называют «экосистемными услугами», как какое-то ненужное дополнение, которую вам пытается всучить поставщик программного обеспечения. Самая сильная карта – это величие живого мира, наша эмоциональная и моральная связь с другими видами. Нам приятно, что эти животные существуют, нас огорчают их страдания. Мы хотим иметь возможность увидеть их в дикой природе и оставить такую возможность нашим детям. $20 – много? $100? Если шриланкийцы представляют себе отчисление 1 % дохода, может, сможем и мы?