Как любить животных в мире, который создал человек

Где расположены территории, которые нам надо спасти? Из всего свободного ото льдов мира приблизительно половина испытала очень низкое или низкое воздействие человека – эта территория включает пастбища, которые можно было бы вернуть природе. Проблема в том, что эта половина не та, которая нам нужна. В нее входит много пустынь, тундр и бореальных лесов и не очень много умеренных лугов и сухих тропических лесов. Поэтому кроме защиты этих мест следует восстановить и некоторые территории, подвергшиеся интенсивному воздействию.

Даже сторонники «Половины Земли» не представляют себе, как отгородить 50 % планеты, но надо посмотреть правде в глаза: многим животным живется лучше, когда нас нет рядом. В Калифорнии человеческий шум заставляет пум бросать добычу, по крайней мере на время. Освещение сбивает с толку насекомых, которые откладывают свои яйца не там, где надо, или умирают от истощения, порхая вокруг лампочек. Наши следы на пляжах мешают растениям. Гигантские панды когда-то были распространены по всему Китаю, а теперь исследования показывают, что они стараются не приближаться ближе пятисот метров к туристическим тропам и пяти километров к крупным дорогам. Медведи гризли держатся подальше от дорог, по которым в сутки проезжает всего двадцать автомобилей. В местах обитания тигров дороги снижают число млекопитающих на примерно одну пятую. Животных может тревожить присутствие туристов: в Кении в областях активного туризма самки гепардов в среднем выращивают меньше чем половину детенышей, потому что автомобили любителей сафари мешают им охотиться. В Новой Зеландии кашалоты, которые для дыхания должны подниматься на поверхность, ныряют глубже, когда приближаются туристические вертолеты. Экотуризм, например рыбалка, повышает смертность детенышей морских львов. Животные, вероятно, стали пугливы из-за нашего поведения в прошлом: более смелые, как та лиса, которую Чарльз Дарвин убил молотком на острове Чилоэ, долго не протянули.

Именно поэтому так важны отдаленные места, например Патагония, восточная часть России и леса Конго. Они не дикие, но они более дикие, и чем дальше они от нас, тем меньше подвержены разрушению. В Амазонии почти все обезлесение происходит вблизи дорог и судоходных рек. Даже благонамеренные люди несут с собой угрозу: чем больше туристов бывает в Антарктике, тем выше вероятность, что они «подбросят» туда инвазивные виды.

На что лучше потратить усилия? На создание крупных национальных парков или множества заповедников поменьше? Все прошлое десятилетие биологи спорили, как наиболее эффективным образом совместить охрану природы и сельское хозяйство: выделить на каждой ферме полосу леса или пустошей («деление земли») или сосредоточить интенсивное фермерство на большой области, а значительную площадь целиком отдать под охрану природы («освобождение земли»). Большинство исследователей полагают, что, по крайней мере в тропиках, для дикой жизни второй вариант гораздо предпочтительнее. Один крупный природный заповедник целесообразнее, чем много мелких. Большинству животных просто лучше, когда им не мешает сельское хозяйство. Почти при любой интенсивности и независимо от того, органическое оно или нет, сельское хозяйство нарушает хрупкие ниши, к которым адаптировались виды. Если вы хотите спасти животных, интенсивное земледелие – то, которое так плохо смотрится при съемке с дрона, может в этом помочь. Большие плантации пальмового масла, при всех их недостатках, эффективны, так как эта культура дает в пять раз больше масла на гектар, чем кокосовые пальмы или подсолнечник. Разумеется, необходимо обеспечить надлежащую защиту некоторой части оставшейся территории и решить проблему загрязнений.

Остается действовать. «Надо взяться за дело. Возможности для этого есть, – говорит Крис Томпкинс, когда мы беседуем во время коронавирусного карантина. – Думала ли я, что люди во всем мире на три месяца останутся дома? Нет, не думала. А мы остались. Это убедило меня, что при достаточном давлении мы способны на многое. И я не витаю в облаках, я в целом пессимистка».

* * *

Много лет назад я «подсел» на ролик, где ягуар сражается с анакондой. В какой-то момент ему, кажется, уже совсем плохо, но потом он изгибается, делает рывок и с величественной невозмутимостью бьет когтями. Анаконда обмякает, ягуар теряет к ней интерес. После нескольких десятков просмотров я уже мечтал увидеть ягуара в дикой природе и в конце концов заказал поездку в Пантанал – болотистую область в самом центре Южной Америки, где туристы почти гарантированно могут посмотреть на этого зверя.

Мы вышли из хижины рано утром, запрыгнули в моторную лодку и на полной скорости помчались вниз по реке. Нам не пришлось далеко плыть. Двигатель вдруг заглох, и проводник стал энергично на что-то показывать. У кромки воды стояла самка ягуара: ее тело купалось в оранжевых лучах рассвета, пасть была приоткрыта, а глаза и уши следили за нашим движением вверх по течению. Чуть дальше, наполовину скрытые в кустарнике, были ее детеныши.