Как любить животных в мире, который создал человек

Так могут ли эти теплые отношения стать моделью нашего подхода к другим видам? На Corgi Con у меня было чувство, что я показываю старшей дочери, как могло бы выглядеть беззаботное сосуществование между людьми и другими животными. Мы создали категорию, имеющую эмоциональную, а не экономическую ценность. Мы видим наше счастье в их счастье и открываем двери для более глубокой, более гармоничной связи с другими видами. В теории. Не слишком ли она хороша, чтобы быть правдой?

* * *

Человек связан с собаками как минимум пятнадцать тысяч лет, а может быть, и все сорок тысяч. Именно в те времена, судя по археологическим находкам, волки начали жить рядом с людьми. Археологи давно спорят, кто кого приучил – мы волков или они нас. Наши предки ловили и выводили волков ради помощи на охоте и сопровождения, убивая более агрессивных детенышей? Или волки сами сумели войти в наше общество ради безопасности и пищи, которую мы им давали? Одна из теорий заключается в том, что волки приходили полакомиться человеческими экскрементами. Очень может быть. Кошки начали жить рядом с людьми уже после возникновения сельского хозяйства; вероятно, поля злаков привлекали колонии грызунов, которыми они питались. Этот процесс часто называют «самоодомашниванием», но Грегер Ларсон, археолог из Оксфордского университета, полагает, что ничего подобного быть не может. Одомашнивание – это сочетание толчков и притяжения, благодаря которым два вида постепенно начинают зависеть друг от друга. Иными словами, людей, кошек и собак никто не заставлял вступать в отношения, но они и не предвидели, чем дело закончится.

Некоторые люди утверждают, что разводить домашних животных вообще не нужно. Американский профессор юриспруденции Гэри Франсион и его жена взяли из приюта несколько собак-спасателей и нежно их любят, но при этом он предпочел бы, чтобы эти собаки вообще не родились. «Мне очень нравится с ними жить, но если бы в мире осталось всего две собаки, я не был бы сторонником их разведения для того, чтобы мы получили еще больше “питомцев” и тем самым поддерживали их в статусе имущества», – объясняет он.

В целом мысль Франсиона заключается в том, что животные имеют право жить без нашего контроля. Он приводит и более конкретный аргумент: собак создают для «мира, к которому они просто не подходят», поэтому мы не можем удовлетворить их потребности, как бы хорошо с ними ни обращались. Эта позиция обескураживает, ведь многие владельцы прилагают просто невероятные усилия, чтобы осчастливить своих любимцев.

Джордж Оруэлл, сам державший пуделя по кличке Маркс, полагал, что слабость к животным – чисто английская болезнь. Он никак не мог понять, почему его соотечественники, после Второй мировой войны все еще живущие на руинах и получающие товары по карточкам, тратят деньги на собак и кошек. «Этот народ пронизан культом животных, и это, вероятно, связано с разложением сельского хозяйства и сокращением рождаемости», – сокрушался писатель в 1947 году. Война привела к массовому истреблению домашних животных. В одном только Лондоне в сентябре 1939 года владельцы, предвидя надвигающиеся трудности, убили за неделю четыреста тысяч собак и кошек – четверть всей популяции. В годы войны люди, наверное, как никогда раньше, ценили компанию уцелевших зверей.

Сегодня Оруэлл пришел бы к выводу, что упомянутый культ глобален (а также что он сам больше всего запомнился изложением человеческой истории посредством животных). В Великобритании половина домохозяйств имеет как минимум одного питомца. В США доля таких семей даже выше и за последние десятилетия выросла, по данным American Pet Products Association, до двух третей: с учетом собак, кошек, птиц и рыбок в стране на каждых трех человек приходится два домашних животных.

Дело не только в том, сколько домашних животных мы держим, но и сколько денег, времени и душевных сил мы в них вкладываем. Я здесь не исключение. Кошка по кличке Крамбл занимает почти половину фотографий у меня в телефоне – или, по крайней мере, занимала, пока у меня не родились дочери. Почти половина вечеров на диване кончается тем, что она прыгает мне на плечо. Когда я пишу эти строки, Крамбл лежит между моими руками, и мне неудобно беспокоить ее лапы ударами по клавишам. Мне приходится напоминать себе, что друзей моя кошка интересует меньше, чем меня самого. Я им это почти прощаю.