Как любить животных в мире, который создал человек

Высокоточное истребление опасных комаров по силам нашим технологиям. Во время трехлетнего пилотного проекта во Фресно Verily Life Science выпустила сорок восемь миллионов стерильных комаров, благодаря чему кусающих самок в пик комариного сезона стало до 84 % меньше. Другие группы опробовали применение генетически модифицированных Aedes aegypti в Бразилии и других странах. Вполне вероятно, что как минимум один из этих методов, а может и больше, найдет широкое применение, и у властей появится выбор способа борьбы с комарами в зависимости от бюджета и других факторов. Уходя из штаб-квартиры компании, я размышлял, какой вид может стать следующим в прицеле высокотехнологичной расстрельной команды. Может быть, другой вид комара? Азиатский тигровый комар Aedes albopictus тоже есть в США. В случае инвазивных москитов, которые не играют особой экологической роли и могут причинить большие страдания, решение принять просто. Это может даже вымостить дорогу к генетической модификации других видов.

По мере роста нашей мощи искушение истребить врага будет расти. Благодаря генным драйвам можно целенаправленно стирать с лица земли целые виды, а если ученые найдут способ обуздать распространение мутаций, эффект можно будет ограничить конкретными популяциями или определенным числом поколений.

Убийство можно автоматизировать и по-другому. На Большом Барьерном рифе ученые (тоже отчасти при финансовой поддержке Google) научили роботов определять «терновый венец» – инвазивный вид морской звезды – и вводить смертельный яд. Пока на спусковой крючок нажимает человек, но несложно представить сценарий, когда это станет излишним.

Я однажды посетил национальный парк Альбуфера на испанском острове Майорка, где водоемы захватили обыкновенные карпы (власти подозревают, что пятнадцать лет назад кто-то выпустил их для рыбалки.) Эти плотоядные рыбы вырастают до десяти килограммов и уже вывели из равновесия экосистемы во многих регионах мира, включая США, где рыболовы ввели их еще в XIX веке. В «Альбуфере» они являются крайне неприятным инвазивным видом: из-за них забиваются каналы, мутнеет вода, плохо растет флора. Работники каждый год сетями, крючками и садками извлекают из водоемов сотни карпов, но этого всегда мало, и лучшего решения нет.

Может быть, Google преуспеет в борьбе с инвазивными видами и сократит популяцию оленей там, где не справляются охотники. А может быть, эти усилия выйдут боком. Пытаясь подправить природу, мы зачастую теряем контроль над ситуацией. В 1980-х годах в Новой Зеландии ввели горностаев, чтобы уменьшить популяцию кроликов; в итоге эти хищники, вместе с крысами, поспособствовали вымиранию как минимум пяти видов птиц. На острове Марион в Южной Африке птенцы альбатросов не выработали в ходе эволюции защитные механизмы от мышей, которые появились на острове за прошедшие двести лет. Это было просто отвратительное зрелище: птенчики сидели в своих гнездах, а мыши грызли кожу у них на голове, оставляя окровавленные черепа.

Защитникам прав животных отбраковка инвазивных видов не нравится. По их мнению, чувствующие животные не перестают чувствовать, где бы они ни находились. Защитники природы не согласны, но неудачный опыт вмешательств научил их, как бы сказать, защищаться от радикальных идей. Именно поэтому они не рады предложениям возродить дикую природу в крайних формах, например попытаться восстановить в Северной Америке некоторые черты позднего плейстоцена, выпустив двугорбых верблюдов, африканских гепардов, шестнадцать тысяч одомашненных индийских слонов (для сохранения травянистых полей) и других подобных животных. Защитники природы опасаются экосистемных «неизвестных неизвестных».