Как любить животных в мире, который создал человек

Именно это пытается сделать Анхель Гонсалес, харизматичный биолог чуть старше пятидесяти. Когда я встречаюсь с ним в пятницу после обеда в бетонном блоке его лаборатории, он борется с уже знакомой проблемой: как вырастить осьминога в искусственной среде?

Самка осьминога может отложить двести тысяч яиц. На воле молодь живет в океанских потоках, которые выносят их на сотню метров в море, и их рацион попутно меняется. «Мы знаем, чем питаются в природе молодые осьминоги, и хотим разобраться, что происходит у них в желудке», – поясняет ученый.

Гонсалес работает в Armadora Pereira, одной из крупнейших рыболовных фирм в Виго. На вопрос, когда стоит ожидать появления разведенных в неволе осьминогов на тарелке, он отвечает неохотно. «Может, через два года, а может, через три или пять». Другая команда работает в компании Pescanova и надеется поставить такой товар в магазины к 2023 году. Какой бы ни была дата, назревает катастрофа.

Осьминоги, кажется, совершенно не подходят для ферм. Они хотят одиночества. Они хотят новизны. Их склонность совершать побеги говорит о том, что в неволе они жить не желают. В «Чужом разуме» Годфри-Смит приводит историю Чарльза, обыкновенного осьминога, который отказался слушаться команд и тянуть за рычаг в обмен на еду и вместо этого «бо́льшую часть времени сидел, выставив глаза над поверхностью, и плевался струями воды в любого, кто к нему приближался». Что касается самого процесса убийства, есть доказательства, что боль осьминоги чувствуют. В одном эксперименте им давали еду, если они атакуют белый шарик. Когда им давали красный шарик, осьминоги атаковали и его – и их за это выборочно били током. Некоторые после этого быстро переставали трогать красный шарик. (Признаки чувства боли есть и у кальмаров.)

Гонсалесу известно, что осьминоги любопытные, удивительные создания. Однажды утром он обнаружил осьминога сверху на дверном проеме. Он показывает мне фотографию в своем айфоне. Но это его не останавливает. Во время разговора у меня появляется щемящее чувство, что разведение осьминогов действительно не за горами. Я смотрю наружу, на большой склад без окон. Осьминожья ферма будет выглядеть как-то так?

«Надеюсь», – отвечает исследователь.

Я спрашиваю, волнует ли его, что будут испытывать осьминоги. Он отвечает, что жизнь осьминогов коротка. «Они животные, так что плакать я не собираюсь! Мы ученые, животные для нас важны. Но, в конце концов, надо попытаться принести какую-то пользу обществу».

Я чувствую, как во мне поднимается глубокий протест против исследований Гонсалеса. Дело не в том, надо или не надо разводить осьминогов: мне кажется, их вообще не надо есть. Смысл еды не просто во вкусе и питательных веществах – иначе можно было бы поедать трупы домашних животных и родственников. Наступает момент, когда на первое место следует поставить наше изумление нашими живыми собратьями. Для меня любовь к осьминогам заключается в том, чтобы оставить их в покое, а каждый укус приближает их разведение в неволе. Если мы не сможем отступить и поставить необычность осьминогов выше их вкуса, мы не сможем говорить, что любим животных.

* * *

В Галисии у меня остается последняя остановка. Я еду из Виго в соседний порт Буэу по другую сторону залива. В море передо мной механический ковш, как экскаватор на стройплощадке, перегружает черно-золотых мидий с кормы рыболовецкого судна на грузовик. Кричат чайки. Эволюция допустила редкий просчет, поэтому открывать моллюсков эти птицы не умеют, но уже раскрытых едят с удовольствием. Вокруг суетятся крабы.

На судне я встречаюсь с его хозяином – Матиасом. Он фермер и разводит мидий.

«Это как земледелие, – говорит он, держа в руках моллюска. – Прямо как сбор урожая».

Мидии, устрицы, гребешки, сердцевидки и «клемы», к которым относят разные виды с твердыми раковинами, принадлежат к классу двустворчатых моллюсков. «Не ешь ничего с мордой», – советуют некоторые, и это вполне оправданный отправной пункт, если вы, подобно Дарвину, видите связь между выражением лица и базовыми эмоциями. Непохоже, чтобы у мидий были лица. Вблизи самыми заметными особенностями является дюжина нитей – иногда ее называют бородкой, – которая выходит между створками и крепит раковину к скале.

В мидиях странно сочетаются культивируемое и дикое. Их не достают из воды сетями и не черпают драгой, как диких гребешков, разрушая морское дно. В этом месте они растут в устье реки на больших канатах под огромными деревянными платформами. Питаются планктоном и другой взвешенной органикой. Фильтруя воду, они попутно очищают ее от азота из сточных вод и удобрений.

Галисия дает Испании более чем 90 % мидий. Это семейный бизнес: обычно семье принадлежит одна-две платформы. Платформы Матиаса расположены в нескольких сотнях метров от залива. Они прикреплены канатом к паре тонн цемента на дне и удерживаются на плаву благодаря стальным поплавкам.