Как мы читаем. Заметки, записки, посты о современной литературе

Рецепт успеха есть, однако он требует сочетания сразу нескольких важнейших факторов:

1. Нужен гениальный (по масштабу дарования, а не объявленный таковым) автор. А лучше даже несколько.

2. Ему (или им) необходимы мегапрофессиональные редакторы, владеющие всеми нюансами профессии, в том числе осознающие и безусловно принимающие творческое своеобразие автора.

3. На следующем этапе потребуются квалифицированные специалисты по продвижению (применительно к нашим реалиям, я вижу команду единомышленников), которые доведут книгу именно до того читателя, которому она будет интересна и важна. Никакой самый гениальный писатель не может быть интересен всем в равной мере. Восторг одних почти всегда означает недоверие и неприятие других.

4. Воспитание института читателя, который на конкретных примерах убеждается, что интересная, нужная и в определенных жизненных ситуациях незаменимая лично для него современная литература существует, а убедившись – обращается к ней снова.

Что еще хочется добавить – читатель, не способный воспринимать вымысел, ментально стареет. Напротив, активный, молодой (не обязательно по возрасту) читатель ждет не фиксации, а изменений. Литература – проверенный способ личностного изменения мира. То есть мир от нее меняется, но – сначала внутренний, индивидуальный, а затем постепенно – внешний. Именно в таком порядке.

В жизни многое представляется зыбким и даже призрачным. Самый достоверный, подтвержденный надежнейшими источниками факт будет выглядеть фейком, если писатель не нашел для него подходящих средств выражения. Читатель никогда не получает абсолютно объективной информации – сам отбор одних фактов для подробного освещения и умолчание (или беглое упоминание) других уже подразумевает одни выводы и мешает сформироваться другим. На мой взгляд, повышенный интерес к нон-фикшн – это следствие кризиса доверия к литературе как таковой. Тот самый «брак по расчету», который мало кого устраивает по-настоящему, почти всегда оставаясь только синицей в руке, пусть даже порой и довольно упитанной.

Ольга Балла Об актуальных литературных тенденциях [194]

Среди актуальных литературных тенденций более всего занимает меня размывание границ между жанрами, срастание жанровых форм, усвоение ими возможностей друг друга, что расширяет и смысловое поле каждого из них. Первое – и, пожалуй, самое яркое, – что приходит в голову: «романс» «Памяти памяти» (2018) Марии Степановой. Авторский жанр? Почему бы не продумать этот текст в таком направлении? Книга совмещает и сращивает возможности романа и эссе (притом от последнего заимствуется очень многое), мемуаров и исследования, документа – чужого и доэстетического слова – и авторского, эстетически значимого и пристрастного высказывания.

С другой стороны, художественному, сюжетному явно тесно в собственных рамках, и оно ищет путей саморасширения и самопреодоления, и находит. Из относительно недавних чтений, укрепляющих во мне это чувство, я бы назвала два текста – совсем не родственных друг другу ни в каких иных отношениях, даже, пожалуй, друг другу противоположных. Первый – максимально спонтанный, второй – тщательно выращенный; первый – не озабоченный «красотой» вообще, а более всего стремящийся к точности, второй – самоценно-красивый даже тогда, когда повествует о некрасивом.

Первый – «Дым внутрь погоды» (2017) Андрея Левкина. Текст, ускользающий от жанровых определений вообще, принципиально пренебрегающий – что, впрочем, характерно для Левкина – даже различием между черновиком и чистовиком, между текстом становящимся, нащупывающим свои пути и варианты, всегда готовым от каждого из них отказаться – и обретшим законченность. Это текст-исследование собственного восприятия реальности, «внутренние хроники».

Второй – куда более вроде бы внятный в жанровом отношении роман Лены Элтанг «Царь велел тебя повесить» (2017). Жизнь, вмещенная в этот текст, совершенно перерастает организующий ее сюжет (из числа тех, что более всего обжиты массовой литературой: убийство, расследование, семейные тайны), вытесняет его из читательского внимания, терпит его только потому, что нужно же всему этому обилию жизни на чем-то держаться, нужно же иметь повод сказать себя. Этот текст перерастает все, чего там вообще-то много: и бытописание, и психологию с этнографией, и становится чистым событием языка, торжествующей речи, смыкаясь в этом отношении с поэзией.

Пример с совсем другой стороны той же широкой и размытой полосы явлений межжанрового взаимодействия – «Очень быстро об одном человеке» Шаши Мартыновой. Сборничек из 25 коротких текстов, которые формально, по внешней и внутренней организованности – верлибры, но с родовыми свойствами прозы. У каждого – ясный, динамично изложенный сюжет, притом не столько сюжет-событие, сколько сюжет-формула, сюжет-тайна, обозначающий структуры человеческого существования.

Ольга Балла О крепнущем жанре постапа