Как мы делали реформы. Записки первого министра экономики новой России

Перед самой поездкой Ельцина в Мюнхен наше терпение было уже на пределе, и, помню, Борис Николаевич тогда в сердцах заявил: «Обойдемся без ваших миллиардов». Не знаю, это ли подействовало на лидеров «Большой семерки», или они сами поняли, что, затягивая вопрос о кредитах России, играют с огнем, но в Мюнхене президент наконец получил твердые заверения о предоставлении нам помощи. Вернувшись в Москву, он рассказал, как проходили эти переговоры. «Я их прямо предупредил, – говорил президент, – имейте в виду, несколько месяцев назад я не чувствовал горизонта, за которым доверие людей к реформам и к президенту может кончиться. Сейчас он виден». И наконец в самых первых числах августа Совет директоров МВФ, прозаседав целый день, принял решение, фактически открывшее России путь к финансовым закромам Запада. Был согласован вопрос о предоставлении нам первого миллиарда долларов из обещанного пакета в 24 миллиарда. Эти деньги уже в самое ближайшее время можно было направить в наши валютные резервы, близкие к тому времени к нулю. Причем мы получали этот миллиард, не освобождая все же полностью внутренние цены на энергоносители. Тем самым был как бы дан знак и многим другим потенциальным кредиторам, которые только ждали, когда МВФ скажет свое «о’кей».

Решение МВФ автоматически снимало барьеры для получения от Всемирного банка так называемого реабилитационного займа на 600 миллионов долларов, из которых 250 миллионов можно было частями выбросить на валютный рынок России для поддержки курса рубля. Еще 100 миллионов должны были быть направлены на нужды медицины, 150 миллионов – в сельское хозяйство, 50 миллионов – на транспорт и 50 миллионов – в угольную промышленность.

Казалось бы, можно было вздохнуть с некоторым облегчением. Тем не менее прошло еще более трех месяцев, прежде чем мы наконец получили реальные деньги от МВФ. В то же время задерживалось и предоставление нам этой организацией так называемого резервного кредита, без которого невозможно было заключить окончательное соглашение с Парижским клубом о реструктуризации 70-миллиардного внешнего долга России. Таким образом, на нас продолжала теоретически висеть выплата в 1993 году 35 миллиардов долларов внешнего долга, а реально мы способны были выплатить лишь десятую часть этой суммы.

Словом, вся ситуация с международными финансовыми организациями продолжала вызывать чувство неудовлетворенности. Где-то в конце октября Ельцин опять не смог скрыть своей обиды на западные страны. «Мы благодарны Западу за поддержку, – сказал он, – но и выражаем определенное разочарование, что пока их слова расходятся с делом и декларации о поддержке реформ в России очень медленно наполняются конкретным содержанием».

Я могу уверенно заявить, что, если бы обещанные 24 миллиарда долларов реально поступили в Россию в 1992 году, реформа прошла бы менее болезненно, без вынужденных отступлений и завершилась бы успехом. Весной 92-го нам не хватало минимальных средств для того, чтобы решить проблему финансовой стабилизации, а значит, резко замедлить инфляцию и перейти к экономическому росту. Не знаю, кусают ли локти западные лидеры тех времен, но их медлительность дорого обошлась России, а в конечном счете и самим развитым странам.

Связанные кредиты

Конечно, некоторую реальную помощь от ряда западных правительств мы получали регулярно, но все это было не совсем то, что могло решить наши главные проблемы. Многими связанными с этим вопросами пришлось заниматься именно мне, так как я был председателем с российской стороны межправительственных комиссий по экономическому сотрудничеству с Германией, Италией и Канадой (не считая ряда менее крупных стран), то есть с тремя из стран «Большой семерки».