Как мы делали реформы. Записки первого министра экономики новой России

Впрочем, и после ухода нашей команды правительство еще некоторое время не решалось полностью отпустить на свободу цены на все энергоносители. Это была закамуфлированная форма поддержки убыточных предприятий. Потенциальных банкротов можно субсидировать напрямую, а можно просто сохранять для них льготные цены. В пользу варианта немедленного отпуска цен на нефть говорит тот факт, что внутренние цены на нефть у нас росли не быстрее других цен, а иногда даже несколько медленнее. Скажем, цены на металлы росли гораздо быстрее и очень скоро вышли на мировой или близкий к нему уровень, что послужило причиной кризиса в металлопотребляющих отраслях, да и в самой металлургической промышленности. Правительство через некоторое время пошло на снижение экспортных пошлин на металлы, иначе их экспорт был бы нерентабелен, как, кстати, и экспорт угля. Но в итоге именно металлургия достаточно скоро восстановила свой экспортный потенциал и многие годы увеличивала его. Ныне металлургия – одна из ключевых экспортных отраслей России.

Противодействие союзных республик и финансовый развод с ними

Проект президентского указа о либерализации цен был подготовлен нами уже 15 ноября, а постановление правительства – еще через пару недель. Мы работали быстро. Предполагалось объявить о либерализации цен с 1 декабря 1991 года. Но президент и правительство столкнулись с очень жестким противостоянием других советских республик. Конечно, они были страшно испуганы и не понимали до конца, что же мы в действительности собираемся делать. Поэтому предпринимали разные политические шаги и демарши, чтобы как можно дольше отсрочить это решение. Хотя по большому счету было совершенно непонятно, зачем им это нужно. Страшно? Конечно. Но поскольку Россия уже приняла решение, то все попытки отсрочки не имели никакого смысла. Как говорится, перед смертью не надышишься. Что-то сделать за две недели они все равно не могли. Нужно было смириться даже с тем, что фактически мы их выталкивали на создание собственной валюты.

Я вспоминаю один забавный эпизод, произошедший на Старой площади перед началом какого-то заседания. Я прохаживался в ожидании возле кабинета Гайдара, а за мной хвостом увивался замминистра экономики Украины и нервно допытывался: «Что вы делаете? Объясните, как все будет, как вы намереваетесь это делать. Или, может быть, вы не будете этого делать?» (Речь шла об освобождении цен.) Понимая, что объяснять ему на бегу все наши подходы было бессмысленно, я в конце концов ответил довольно резко. Сказал что-то типа: сейчас отстань, а будет готово постановление правительства, я его тебе лично подарю.

Кстати, изначально нашей программой предусматривалось на переходном этапе просто сделать надпечатки на советских купюрах: «российский рубль», «украинский рубль», «белорусский рубль» и так далее, чтобы разделить финансовую систему Союза и заставить республики ввести какие-то собственные деньги. Конечно, это был очень примитивный и наивный вариант. И когда Украина через некоторое время ввела свои купоны – «для защиты внутреннего рынка», – мы просто перекрестились. Потому что, пока они продолжали пользоваться советскими деньгами, они могли эмитировать рубли в любом количестве и были для нас совершенно неподконтрольными. В части наличных денег мы их лимитировали, взяв в свои руки Гознак, но безнал находился в их руках точно так же, как и в наших. Уже значительно позже, в середине 1992 года, мы сумели ввести в контролируемое русло и безналичные расчеты, а сначала республики довольно здорово повышали общий инфляционный потенциал тем, что эмитировали формально советские, а фактически уже российские рубли. Поэтому перед нами стояла задача как можно скорее вытолкнуть их на собственную валюту. Для республик эта мера была крайне болезненной, но для России – единственной возможностью закрыть тот самый инфляционный кран, о котором я уже говорил.

Здесь, конечно, имело значение, кого в первую очередь нужно было выталкивать из рубля, а кого во вторую. Если эмиссия рублей со стороны Армении не так сильно подрывала реформаторские усилия нового российского правительства, то эмиссия со стороны Украины, Беларуси или Казахстана, с их большими масштабами экономики и денежного обращения, наносила России существенный урон.

Долгое время нам не удавалось расстаться в полной мере. Цель была достигнута только после отмены хождения советских рублей в России. В середине 1992 года мы перестали давать республикам наличность. Было принято также решение не пропускать безналичные платежи, превышающие величину остатка на корсчете центробанков республик в ЦБ России или в соответствующих коммерческих банках. Тем самым был разделен безналичный оборот и в итоге полностью разделены денежные системы бывших советских республик.