Как мы делали реформы. Записки первого министра экономики новой России

В основе нашей мягкости или твердости лежало представление о том, сколько экономической свободы можно дать конкретному региону, исходя из его доли в общем балансе нефти, или никеля, или алюминия – словом, учитывая те богатства, которыми располагала данная территория. Критической точкой был объем централизованных валютных ресурсов, ниже которого мы не могли опуститься. Исходя из этого мы могли пересматривать соотношение централизованного и местного экспорта. Конечно, сначала мы выставляли более жесткие условия, закладывая некоторый резерв на торговлю с регионами-просителями. А уже потом я смотрел, насколько можно отступить по какой-то позиции и на каких условиях. Принимался во внимание и общий уровень развития региона, необходимость ликвидации резких различий в уровне жизни по регионам.

В целом подход был следующий. Мы предлагали: вы берете на себя такие-то заботы, в основном социальные, а мы под эти обязательства формируем вам дополнительные возможности. В итоге доходная часть федерального бюджета что-то теряла, но снижалась и нагрузка на расходную часть. Как правило, нам удавалось соблюдать определенный баланс при общем расширении прав и обязанностей регионов. Этот процесс продолжался в течение нескольких месяцев, и в итоге подобные президентские указы были выпущены по нескольким десяткам субъектов Федерации.

Какие-то указы продолжали выходить уже после моего ухода из правительства. В дальнейшем все пошло по второму кругу, хотя конкретные акценты несколько поменялись. В связи с отменой квотирования экспорта и переходом к тарифному регулированию экспортные квоты перестали быть предметом вожделений и жгучего интереса. Зато приобрел актуальность вопрос о централизованных кредитах и о правительственных гарантиях по международным займам.

Подводя итоги той непростой борьбы с самостийностью регионов, могу без пафоса сказать, что нам удалось не просто сохранить политическое и экономическое единство России, но и создать основы бюджетного и в целом экономического федерализма. Позднее они нашли свое отражение в Бюджетном кодексе России.

К сожалению, в последние 10–15 лет руководством страны был принят прямо противоположный курс. Фактически бюджетный федерализм во многом сломан. В 2008 году было даже приостановлено действие нормы Бюджетного кодекса о том, что доля первоначальных доходов федерального бюджета не должна превышать 50 % совокупных бюджетных доходов. Приостановка эта сохраняется и ныне. Все большая доля финансовых средств стала стягиваться в федеральный бюджет (в последние годы это около 55–65 %), а затем раздаваться регионам по не всегда четким правилам, включая плату за политическую лояльность партии власти.

Губернаторы были личностями

Вспоминая сейчас все эти трудные столкновения с руководителями регионов, испытываю искреннее удовлетворение от того, что при всей жесткости позиции, которую мне приходилось занимать на переговорах, с большинством из них я сумел установить и сохранить добрые и уважительные отношения. А все они были, конечно, абсолютно разными людьми, со сложными характерами, серьезными амбициями, обижавшимися по совершенно неожиданным поводам. Многие региональные руководители были фигуры самобытные, яркие, с интересной судьбой. На них лежала колоссальная ответственность.

Особенно запомнились мне некоторые главы регионов. Неоднократно по разным поводам мне приходилось иметь дело с руководителями Дагестана. Обычно для разговора на сложную тему они являлись целой командой джигитов: председатель Госсовета Магомедали Магомедов (многолетний глава республики, ушедший в отставку лишь в середине нулевых), председатель Совета министров Абдуразак Мирзабеков, постоянный представитель в Москве в ранге зампредсовмина Шайдаев, основной работой которого был именно чистейшей воды лоббизм, и министр экономики Рапи Абдуразаков. Рапи в дальнейшем стал моим хорошим другом. У всех был, как правило, очень сердитый, насупленный вид. Любую проблему они излагали не торопясь, но с большими элементами драматизации положения. А как они радовались, когда добивались от нас каких-то уступок и благоприятных решений!

Остались в памяти многочасовые споры с председателем Совмина Карелии Сергеем Петровичем Блинниковым по поводу запланированной в республике первой платной железной дороги, на строительство которой он просил деньги. Я категорически возражал, объясняя: «Вы строите эту дорогу как коммерческую, хотите потом брать деньги за провоз, тогда причем же здесь федеральный бюджет? И вообще, чем эта дорога отличается от любого другого коммерческого проекта?» В основном его аргументы сводились к нескольким сомнительным тезисам. Во-первых, по дороге будут и государственные грузы перевозить. Во-вторых, это первая коммерческая дорога в России, поддержите эксперимент. И наконец, дорога – дело очень дорогое.