Как мы не стали бандой

— Аналогичный по масштабам революционности документ я читал двадцать три года назад. По его итогам и родился «дневной бизнес», с которым ты теперь так ловко управляешься. Там, правда, загвоздка одна случилась, — Феодосий достал новую сигарету и прикурил. Стас прилежно молчал. Лакринский крайне редко рассказывал о прежних временах, ценно было каждое свидетельство. — Документ в машине лежал, в дипломате, какая-то шпана угнала автомобиль покататься, телок побычить, так они покатались и машину-то бросили, а менты нашли. Хорошо, что их начальник, который открыл дипломат, не звезды получать побежал, а свою схему придумал и нам предложил. Получилось неплохо, но устои, конечно, после этого шатанулись весьма сильно, так что ты эту папку в любом случае в машине не оставляй, а то вдруг опять шпана разгуляется.

Стас подавил в себе желание стрельнуть сигарету и решил завести чехол для сигар, как раз вот для таких случаев.

— Ты предлагаешь очень хорошее дело, но, для того чтобы его запустить, нужно согласие моих друзей и мое понимание: тебе это для чего? Пока не будет этого, ничего не будет, а может, и с тобой как-то вопрос придется решить.

— Развиваться хочу, — неожиданно для себя брякнул Стас (у него был готов другой, куда как более убедительный ответ, но потом уже он понял, что искренность импровизации его фактически спасла от оставшейся у машин охраны).

Лакринский был внимательней некуда.

Медленно подбирая слова, но без особых запинок Стас стал объяснять, что у него творческий застой, он повторяет те же действия, что и пять лет назад, только с большим количеством цифр, что ему самому ничего особо не надо (тут он все-таки стрельнул сигарету), но хотелось бы что-то сделать на более высоком уровне.

Феодосий прервал его.

— Ну хорошо, парень, давай в этом направлении двинемся, но досмотр за тобой будет куда как более существенный и плата за крысятничество станет не просто полной, но и лютой.

Стас взмахнул рукой:

— Я ведь ни разу…

— Я знаю, — задумчиво сказал Лакринский, — но чем дальше, тем сильней соблазн.

Они вернулись к машине, доехали до города, пообедали в ресторане Феодосия. По дороге домой Стас купил чехольчик для сигар.

Взяться за дело сразу помешали хлопоты, возникшие после выборов, протестов на Болотной и суеты вокруг нового правительства. Линькович был крайне зол на помешавших его делу белоленточников. В марте Стас чуть ли не впервые с 1996 года пошел на президентские выборы и проголосовал за Путина. Чуть ранее корпорация щедро проголосовала рублем — Феодосий принес бумажку с реквизитами, по которым надо было загнать денег порядком. Если б было нужно, Стас бы добавил и своих.

С лета 2012 года Линькович головы не поднимал: строил новую схему и поддерживал работу старой. Переписка с Яной стала особенно редкой после письма с удачной, с его точки зрения, сатиры на белоленточную публику, среди которой затесалось несколько вроде как приличных людей. То, что он ошибся, Стас понял почти сразу, почитав после некоторого перерыва ее фейсбук. Яна сопереживала «снежной революции» так, как будто та была ее собственной и жила сама Яна по-прежнему в Москве.

Линькович как-то представил на секунду, как на Болотной дерется с милицией, защищая любимую девушку. Или посещает шествия с митингами, главным достоинством которых является отсутствие хоть какого-то содержания.

Стас надеялся, что все образуется после того, как он закончит дело. И вот однажды вечером, завершив очередную сделку, он посмотрел в ежедневник и понял, что, в общем, все — схема сделана. Мощный холдинг готов пополнить ряды блестящих галеонов российской, да и не только, цифровой экономики, а управляющая компания могла проложить для этого корабля самый верный и выгодный курс.

Проект сдавался четыре дня. Феодосий привез целую ораву консультантов, каждый из которых очень старался отработать свои деньги, вынимая из автора кишки. Однако Линькович отбился, как он сам считал, с блеском.

Решение должны были объявить сегодня.

А вот теперь жди в приемной, любуйся на незнакомого, размером со шкаф, охранника. Такие, казалось, совсем из моды вышли. Что ж за гость в кабинете сидит? Кто ж мог настолько занять Феодосия, что Стаса не предупредили о переносе встречи?

К моменту завершения работы Линькович уже не до конца понимал, что на самом деле хочет получить. Вольную — да, но возможно ли это совместить с управлением таким бизнесом? Жениться на Яне (а до того развестись с Кариной) — безусловно, но вопрос о стране проживания все равно пришлось бы решать.

Стас боялся признаться себе, что любил Яну по инерции, за то, что в 2006 году она помогла ему вспомнить, каким он был в 1991-м.