Как мы не стали бандой

— Да, — ответил Костя, так твердо, как только может сказать человек, пять минут назад рассуждавший о прелести даркона в кармане.

— Там футбол, нашим накидают, наверное, лягушатники сраные, но давай посмотрим, мы вас к себе, к телевизору, отведем, посмотрим вместе, раз парни вы нормальные, но без глупостей давайте.

— Да какие глупости, — сказал Стас, — паспорта у вас, нам, что, домой через тайгу, что ли?

— В тайге вас не ждут, — твердо ответил сержант Белов.

В дежурке стоял большой черный телевизор. На столе ждали своего часа жареные куры, соленые огурцы и всякая нарезка. Около холодильника хлопотал пожилой милиционер.

— Подследственным наливать будем? — спросил он у Белова, который, судя по всему, был тут главным.

— Мы не подследственные, — пискнул адвокат, прежде чем Костян успел пнуть его, — мы задержанные.

Это решило дело не в пользу москвичей.

— Подследственным мы наливаем, а вот задержанным — простите, — засмеялся Белов.

Менты сели поближе к телевизору, Костя, Стас и адвокат подальше. На их край стола передали курицу.

После первого гола Панова налили и им. После второго гола французов налили снова, за упокой надежды, как сказал Белов. На самом деле так он перевел горестный вопль пожилого коллеги:

— Кабзда котенку.

Ровно в перерыв привели какого-то парня с гитарой. Менты приняли его как родного, судя по всему, частого гостя.

— Спой удачливую, — сказал Белов. Парень кивнул и, неловко подбирая три с половиной аккорда, запел:

В полночь я вышел на прогулку…

— Охренеть, конечно, Сибирь, отделение милиции и какой-то полубомж поет «Орландину», — шепнул Стас Косте.

…забыл тебя, –

парень сделал паузу:

ты, Автандилыч, ты судьба моя,
признайся мне, ведь я узнал тебя,
да, это я, да, мое имя Автандилыч…

— Вот теперь и надо охреневать, простую нашу богемную «Орландину» в какую-то гомосятину обратили, — шепнул Костя в ответ, не забывая подхлопывать вместе со всеми остальными.

Видишь, я не Автандилыч,
нет, я уже не Автандилыч,
нет, я совсем не Автандилыч, –

музыкант взял паузу, насладился ей и грянул:

Я — Шниперсо-о-о-о-он!..

— О, твою мать, — сказали хором московские гости.

Видишь, теперь в моих ты лапах,
Слышишь ужасный серый запах?
И гул огня…

К счастью, начался второй тайм.

Когда Панов каким-то сумасшедшим образом сравнял счет, стало уже неважно, кто где сидит, а наливали и задержанным, и задержавшим.

— Водки хватит? — нервно спросил Белов пожилого мента.

— Да, на неделю, у нас в подсобке два ящика «изъятой».

— Сорт это новый такой, — сказал Стас как бы в воздух, — «изъятая».

— Ага, зема, — заржал первый мент, — а закуривают это сортом сигарет «цужие», а потом пьют чай с батончиками «халява».

Когда Бесчастных выкатил мяч Цымбаларю, а тот, проскочив между двух негрилл, откинул его Карпину, а тот воткнул его в ворота чемпионов мира, задержанные и милиционеры скакали, обнявшись, как дети. Хоровод на секунду только выпустил из своих рядов пожилого мента, чтобы бежал в подсобку за «изъятой».

Финальный свисток встретили громкими криками. Пили за все. Вечеринку не прервал даже спешно приехавший майор с указанием москвичей отпустить, а камеры освободить. Город праздновал победу, и первые любители футбола ожидались через пару часов. То, что задержанные уже фактически на воле и сидят со стаканами в руках, майора не смутило. «Изъятой» налили и ему.

Он с удовольствием чокнулся за то, что «пидорам этим сытым вкатили, а Романцев вообще свой парень из Сибири, я с его братом пил».

Через полчаса в отделении появился наниматель, который, судя по всему, тоже смотрел футбол, но не под «изъятую», а с коньяком. От стакана, предложенного майором, не отказался.

Вести у него были невеселые: решение отложили на пять месяцев, а значит, и завод оставался у прежнего владельца. Московским гостям пора было домой, наниматель выдал командировочные и билеты на самолет.

Гонорар пообещал после того, как дело выгорит. Тогда Стас указал ему на то, что они свою часть работы сделали, а вот с безопасностью полное фуфло вышло.

Наниматель в ответ обратил внимание на то, что результата нет, а все остальное — лирика и эмоции.

Тогда Костян показал руины ноутбука, а Стас задрал водолазку и предъявил синяк на полбока. Адвокат не растерялся и предъявил свой мобильный телефон с полуоторванной антенкой.

Наниматель махнул рукой, достал из кошелька небольшую пачку долларов и велел делить, «как сами хотите».

К самолету едва успели. Когда занимали свои места, Стас подумал, что сумка у него тяжелей, чем нужно. Открыв, он нашел две колбасные нарезки и бутылку «изъятой».

«Спасибо тебе, сержант Белов, может, еще увидимся», — подумал Линькович.

— Мужик, налей подлечиться, а то как после гола Карпина вмазали, так в буфете все и кончилось, — донеслось с соседнего ряда.

Жадничать смысла не имело.

Антон Маяков, Станислав Линькович — до матча