Как мы писали роман

I argued in the negative, and gave the reasons for my disbelief much as I have set them forth here. MacShaughnassy, on the other hand, contended that he did, and instanced the case of himself--a man who, in his early days, so he asserted, had been a scatterbrained, impracticable person, entirely without stability.	Я стоял на отрицательной точке зрения и поддерживал ее примерно теми аргументами, которые привожу здесь. С другой стороны, Мак-Шонесси настаивал на том, что человек может измениться, и в качестве примера привел самого себя, как человека, который в юности был глуп, непрактичен и абсолютно лишен постоянства.
I maintained that this was merely an example of enormous will-power enabling a man to overcome and rise superior to the defects of character with which nature had handicapped him.	Я утверждал, что в данном случае мы имеем дело лишь с проявлением огромной силы воли, делающей человека способным побороть врожденные недочеты характера.
"My opinion of you," I said, "is that you are naturally a hopelessly irresponsible, well-meaning ass.	- Что касается тебя, - сказал я, обращаясь к Мак-Шонесси, - ты и сейчас всего-навсего безответственный и безнадежный болван, хотя и нашпигованный добрыми намерениями.
But," I continued quickly, seeing his hand reaching out towards a complete Shakespeare in one volume that lay upon the piano, "your mental capabilities are of such extraordinary power that you can disguise this fact, and make yourself appear a man of sense and wisdom."	Но, - поспешил я добавить, заметив, что его рука тянется к увесистому тому Шекспира, лежавшему на пианино, - но твои умственные способности столь необычны, что ты в состоянии скрыть это от людей и внушить им веру в твой здравый смысл и мудрость.
Brown agreed with me that in MacShaughnassy's case traces of the former disposition were clearly apparent, but pleaded that the illustration was an unfortunate one, and that it ought not to have weight in the discussion.	Браун согласился с тем, что в данном конкретном случае, то есть в характере Мак-Шонесси, явно проступают следы прежних свойств, однако нашел пример неудачным, а потому - заявил он - его не следует принимать в расчет в нашем споре.
"Seriously speaking," said he, "don't you think that there are some experiences great enough to break up and re-form a man's nature?"	- Говоря со всей серьезностью, - продолжал он, -не полагаете ли вы, что в жизни могут произойти события, достаточно значительные, чтобы переломить и полностью изменить натуру человека?
"To break up," I replied, "yes; but to re-form, no.	- Переломить, - отвечал я, - но не изменить!
Passing through a great experience may shatter a man, or it may strengthen a man, just as passing through a furnace may melt or purify metal, but no furnace ever lit upon this earth can change a bar of gold into a bar of lead, or a bar of lead into one of gold."	Значительное событие может сломить человека или закалить его, точно так же как пребывание в печи может расплавить или закалить металл, но ни одна печь, когда-либо зажженная на земле, не в состоянии превратить брус золота в брус свинца или брус свинца в брус золота.
I asked Jephson what he thought.	Я спросил Джефсона, каково его мнение.
He did not consider the bar of gold simile a good one.	Аналогия с брусом золота не показалась ему уместной.
He held that a man's character was not an immutable element.	Он настаивал на том, что характер человека может измениться.