Как мы жили в СССР

В общем, народец так себе, а в штабе белых – отличные манеры, приятные люди, красивая форма, обращение по имени-отчеству. Не понимаю, как такое возможно было показать на советском экране в то время. Цензура недосмотрела? Или уже проявлялись новые веяния в узких кругах ответственных партийных работников? Замечу для сравнения, что «Бег» Александра Алова и Владимира Наумова, вышедший почти одновременно и в художественном отношении явно превосходящий «Адъютанта», политически выстроен по старому канону: Хлудов – палач, Корзухин – акула капитализма, Врангель – тряпка, Чарнота – милый, но жалкий. На этом фоне генерал Владимир Зенонович Ковалевский из «Адъютанта» выглядел белой вороной. Кажется, он был даже более интеллигентным, чем его прототип – генерал Владимир Зенонович Май-Маевский. С тех пор как я посмотрел этот фильм, белые у меня ассоциировались только с образом Ковалевского в исполнении Владислава Стржельчика, который не был моим любимым артистом, но в «Адъютанте» сотворил чудо, имевшее огромное значение лично для меня, для моего формирования.

Никакие учебники, никакая пропаганда, никакой советский официоз не могли после «Адъютанта» вернуть меня в мир хороших красных и плохих белых. История перевернулась. Все, что я читал впоследствии, ложилось уже на подготовленный фильмом Ташкова мир образов. И может быть, даже хорошо, что фильм этот не копал глубины человеческой психики (как тот же «Бег»), а был упрощенным, полудетским, делающим ставку преимущественно на приключенческий сюжет. Он стал массовым зрелищем, и образ вежливого интеллигента Ковалевского в представлениях масс затмил образ страдающего палача Хлудова.

«Белое солнце пустыни» (1970)

В нашем старом кино можно выделить условный момент, когда советская культура рухнула и ей на смену стала приходить культура западная. Произошло это за пятнадцать лет до начала перестройки, когда появился этот фильм, известный сегодня в основном как культовый фильм советских космонавтов. Несмотря на сюжет, построенный на борьбе с басмачами, Владимир Мотыль снял абсолютно не идеологизированное кино. Фактически он сделал на нашем материале американский вестерн. Или истерн… с учетом того, что события происходят на Востоке. Конечно, попытки вестернизировать советскую культуру предпринимались и раньше, но никогда они еще не были столь успешны. И никогда еще не было столь очевидно, как после «Белого солнца», что наш зритель уже совершенно вестернизировался и ждет от кинематографа именно продуктов западной культуры, а не коммунистической пропаганды и даже (увы) не великой русской духовности.

В отличие от «Понедельника» и «Адъютанта», сильно повлиявших на мое мировоззрение, «Белое солнце» на меня никак не повлияло и душу мне не перепахало. Но знаю я этот фильм наизусть. И пересматривать могу бесконечно. Как, наверное, большинство людей моего поколения. Поскольку фильм отразил назревший к тому времени (и даже перезревший) запрос на качественный отдых, позволяющий расслабиться и сопереживать героям, а не проникаться после трудного рабочего дня высокой пролетарской духовностью с коммунистическим приветом.

После «Белого солнца» в нашем кино были разные фильмы. Были и дешевая коммунистическая пропаганда, и искусство, берущее за душу. Но с 1970 года всем стало ясно: чтобы фильм стал по-настоящему массовым и кассовым, он должен строиться по западным стандартам, по стандартам «фабрики грез». Примерно тогда же стало ясно, что советский человек хочет по западным стандартам одеваться и обставлять дом, что он хочет ездить отдыхать на Запад, да и вообще по-западному ездить (на иномарках). До перехода к рынку оставалось еще более двадцати лет, но внимательный наблюдатель обнаружил, что советский строй – уже не жилец, что рано или поздно он уйдет под давлением тех потребительских настроений, которые интенсивно формировались в новых поколениях.

Практически все современное российское коммерческое кино проистекает из «Белого солнца пустыни». Правда, есть одно но. Несмотря на массовость и кассовость, в тот фильм были заложены ирония и душевность, делающие его абсолютно неповторимым. Таким, как все… и совершенно не таким. И сценарий был чуть-чуть не такой, как в классических вестернах… И игра актеров чуть-чуть не такая… И главное – в нем была песня Булата Окуджавы, которая, как ни странно, делает «Белое солнце» фильмом абсолютно русским.

Ну и конечно, каждый человек моего поколения сразу прореагирует на слова и выражения, уже в 1970‑е ставшие крылатыми: «Давно обосновался?»… «Стреляли»… «Разлюбезная Екатерина Матвеевна»… «Гюльчатай, открой личико»… «Да гранаты у него не той системы»… «Опять ты мне эту икру поставила! Не могу я её каждый день проклятую есть! Хоть бы хлеба достала»… «Лучше конечно, помучиться»… «За державу обидно»… и многие другие.

«Достояние республики» (1971)