Как начинался язык. История величайшего изобретения

Авторы описывают тело гиоидной кости, без рогов, приписываемой Homo erectus из Кастель-ди-Гьюдо (Рим, Италия), датируемой примерно 400000 лет до н. э. Тело гиоидной кости имеет брусковидную форму, характерную для Homo, в отличие от булавовидной формы у африканских приматов и австралопитеков. Ее измерения отличаются от снятых с единственного целого образца вымершего вида людей и ранних гоминид (кебарский неандерталец и афарский австралопитек), а также от средних величин, характерных для современных людей. Почти полное отсутствие следов мышц на вентральной поверхности тела кости говорит об относительно слабой способности к поднятию этой гиоидной кости и, соответственно, модуляции длины голосового тракта у Homo erectus. Щитообразная форма, вероятно, небольшой размер больших рогов и данные рентгенограммы указывают на архаичные характеристики; есть ряд сходств с нечеловекообразными, на основании чего можно предположить, что морфологические основы человеческой речи не были заложены у Homo erectus[125].

Следовательно, эректус никак не мог обладать тем же качеством речи, что и современный человек, в плане способности различать такой же спектр звуков речи при ее продуцировании и восприятии. Однако все это не означает, что у эректуса не было языка. У эректусов была достаточно развитая память, чтобы удерживать в ней большое количество символов, не менее нескольких тысяч (собаки, кстати, могут помнить до нескольких сотен). Эректусы могли бы, используя контекст и культуру, различать символы, недостаточно различимые в их формантах вследствие более скромных артикуляционных возможностей. Однако следовало бы ожидать того, что зависимость от языка создала бы эффект Болдуина, то есть естественный отбор действовал бы в пользу потомства с расширенными способностями к продуцированию и восприятию речи в плане развития как голосового аппарата, так и различных центров мозга. Со временем люди дошли от плохо различимой речи эректуса до современной ясной речи.

Каким должен быть набор гласных и согласных, интонаций и жестов, чтобы язык обладал достаточной «емкостью» для передачи всех возможных значений? Язык можно представлять по-разному. Один из вариантов — сопоставление значений с формами и знаниями так, чтобы слушающие могли понимать говорящих.

Если бы удалось достоверно установить, что Homo erectus и Homo neanderthalensis были неспособны продуцировать весь набор звуков, доступных анатомически современному человеку, значило бы это, что у них не могло быть языков, настолько же богатых, как у сапиенсов? Трудно сказать. У сапиенсов речь почти наверняка лучше, чем у эректусов и прочих гоминин. Обладание современным речевым аппаратом дает неисчислимые преимущества. Он делает речь более удобной для понимания. Но «тюнингованный» голосовой тракт сапиенсов не является обязательным условием ни для речи, ни для языка. Он просто очень-очень полезен. Это как иметь дом на колесах и мощный пикап 4×4 вместо фургона, запряженного парой мулов.

В действительности на примере компьютеров мы видим, что язык вполне может обойтись всего лишь двумя символами: 0 и 1. Все компьютеры сообщаются посредством двух символов: «ток вкл.» — 1, «ток выкл.» — 0. Все романы, трактаты, докторские диссертации, любовные письма и все прочее в мировой истории можно перевести в последовательность 0 и 1, хоть и с определенными недостатками, например отсутствием жестов, интонаций и информации об особых аспектах предложений. Так что если эректусы могли произносить лишь несколько звуков, более-менее единообразно, то уже были бы в деле, прямо как сапиенсы. Именно поэтому лингвисты различают язык и речь. Вполне вероятно, что сапиенсы говорят отчетливее, используют звуки, которые легче услышать. Но это означает лишь то, что эректусы, образно говоря, пользовались языком, подобным первому «Форду». А сапиенсы — «Тесле». Но и «Форд», и «Тесла» — автомобили. Первый «Форд» — не «протоавтомобиль».