«Но, – можете сказать вы, – утверждение, что объекты – это иконки, создает юридическую путаницу. Предположим, Майк водит «мазерати», а мне завидно. У меня нет таких денег и, вероятно, никогда не будет. Что мне делать? Внезапно я нахожу решение. Хоффман уверяет меня, что «мазерати» – это иконка, которую я создал. Вот оно, это
ИТВ действительно утверждает, что «мазерати», которую я вижу, всего лишь иконка, которую я создаю; нет никакой общей «мазерати». Но ИТВ не отрицает, что существует объективная реальность. Она отрицает только, что наше восприятие описывает эту реальность, каковой бы она ни была. Предположим, художница создает виртуальный шедевр. Находясь далеко, я взламываю ее компьютер и нахожу ее виртуальное сокровище. Оно появляется на моем рабочем столе в виде иконки. Мой рабочий стол и моя иконка. Таким образом, поскольку эта иконка – моя иконка, я делаю вывод, что могу скопировать ее и продать. Ясно, что мой вывод неверен. Если я окажусь в тюрьме, то по своей вине. Из того, что моя иконка отличается от вашей и ни одна не описывает реальность, не следует, что я могу делать со своей иконкой все, что пожелаю.
Но если иконки не описывают реальность, разве они реальны? Что реально?
Здесь поможет разделение двух смыслов слова «реальный»: существующий и существующий даже в отсутствие восприятия.
Если вы утверждаете, что «мазерати» реальна, вы, вероятно, имеете в виду, что она существует, даже когда никто не смотрит. Когда Фрэнсис Крик писал, что Солнце и нейроны существовали и до того, как их стали наблюдать, он подразумевал, что в этом смысле нейроны реальны. Вам нужна эта посылка, если вы утверждаете, что нейроны обуславливают или порождают наш опыт восприятия. Эта посылка отрицается ИТВ и опровергается теоремой ППИ.
Однако, если я заявляю, что у меня реальная головная боль, я утверждаю только, что моя головная боль существует, не то, что она будет существовать даже вне наблюдения. Головная боль, которую я не ощущаю, никакая не головная боль. Я бы не возражал против такой «головной боли», конечно. Но если вы говорите мне, что моя мигрень не реальная, потому что она не существует вне наблюдения, я на вас разозлюсь, и вполне обоснованно. Мой опыт безусловно реален для меня, даже если он не существует вне наблюдения.
Часто контекст показывает, какой смысл «реального» рассматривается. Но, чтобы устранить любые сомнения, помогает говорить «объективный», когда обсуждается реальность в смысле существования вне наблюдения. ИТВ декларирует, что нейроны не являются частью объективной реальности. Однако, они являются реальными субъективными опытами – нейроученых, например, рассматривающих мозг в микроскоп.
«Но, – можете сказать вы, – если «мазерати», которую я вижу, не объективна, почему я могу прикасаться к ней, когда мои глаза закрыты? Наверняка это доказывает, что «мазерати» объективна».
Это не доказывает ничего. Это предполагает, но не доказывает, что существует
То же самое истинно для всех других органов чувств. Если вы закрываете глаза, вы продолжаете слышать рев двигателя или обонять вонь выхлопных газов. Но это ваши иконки, и из этого не следует, что «мазерати», которую вы воспринимаете, является частью объективной реальности.
«Но если «мазерати», которую я вижу, не объективна, тогда почему моя подруга может видеть ее, когда мои глаза закрыты?»
Существует объективная реальность. Вы и ваша подруга взаимодействуете с ней, чем бы она ни была, и, следовательно, каждый из вас создает собственную иконку «мазерати». Для вашей подруги не проблема создать иконку «мазерати», когда ваши глаза закрыты, совсем как не проблема для нее создать куб А (или куб В), когда ваши глаза закрыты.