Как нашли убийцу? Каждое тело оставляет след

На следующее утро я застала свою бабушку стоящей над разбросанными по саду остатками гнезда. Мать-птица разорила собственное гнездо. Осколками скорлупы были отмечены места, где она бросила на тропинку яйца. Моя бабушка, эта миниатюрная женщина с седыми волосами, была переполнена контролируемой яростью – и вся ее злость предназначалась мне. Ее возмущал не сам факт убийства. Моя бабушка без проблем убивала животных при необходимости. Ее воспитывали так же, как и всех остальных девочек и мальчиков в Австралии в XIX веке, и она с детства знала, что в дикой природе много чего может навредить или убить – со скорпионами, змеями и пауками шутки были плохи. Всех забавляло, что она непременно заглядывала за унитаз и под сиденье, куда бы она ни пошла – именно в таких местах больше всего любит прятаться ядовитая австралийская вдова. Ее боязнь пауков определенно передалась моей матери, а затем и мне. Вместе с тем ее отношение к дикой природе было устаревшим и, полагаю, неграмотным. Все, что казалось ей уродливым или потенциально ядовитым, подлежало уничтожению. С птицами же все иначе – они попадали в совершенно другую категорию, и им нельзя было причинять вред.

Я знала, что меня ждет. Я опустила голову, не в состоянии смотреть бабушке в глаза. Она прекрасно знала, как вести себя с непослушными детьми. В конце концов, она самостоятельно воспитала трех мальчиков и одну девочку. Работая в одиночку ради них, она попросту не могла позволить непослушания. Спустя годы мама говорила мне: «Тебе достается вся любовь моей матери, которая должна была достаться мне», словно на мне лежала вина за сложности ее детства. Если задуматься, она, пожалуй, была права. Но, хотя она редко когда демонстрировала это по отношению ко мне, бабушка могла быть не менее строгой, чем веселой и доброй.

Неизбежное наказание за ту птицу, однако, представлено было невероятно мудрым способом. Бабушка заставила меня посмотреть ей прямо в глаза и признать, что я поступила неправильно и заслуживаю быть наказанной. «Я могу тебя отшлепать, оставить без кино в субботу либо ты поработаешь, что выбираешь?» Я могла бы дать себя отшлепать и сразу со всем покончить, но такого не позволяло мое достоинство. О том, чтобы пропустить субботний сеанс, тоже не могло быть и речи, так что я выбрала работу. В любом случае я втайне ею наслаждалась, хотя и предполагалось, что она мне быстро наскучит. Сообщив о проступке, бабушка передала меня в руки дяде Уолтеру, который, в свою очередь, вручил мне маникюрные ножницы. «Газон тебя ждет». Он привел меня на лужайку на заднем дворе, растянувшуюся на многие мили до горизонта. На самом деле она была 15 метров в длину и 10 в ширину, но тогда казалась целым полем. Помните, как старые газонокосилки состригали мягкую траву, но оставляли нетронутыми жесткие стебли цветущего плевела?

Мне уже поручали эту работу раньше, и я удивилась и обрадовалась, обнаружив столь много крошечных, незаметных и необычных вещей среди срезанной травы. Больше всего насекомых, улиток, животных с множеством ножек и различных крошечных фрагментов разного цвета – теперь я знаю, что это минералы, – скапливалось на краю газона. Стеблей, которые мне приходилось срезать, была уйма, но я также могла тыкать ножницами в землю. Вскоре я поняла, что почва на двух соседних небольших участках была бесконечно разнообразной и что это живое место, а не просто коричневая масса. Здесь жило множество маленьких существ с ножками. Меня заставили обедать прямо на лужайке, что также не стало для меня наказанием, особенно когда я обнаружила, что если пролить воду из стакана на траву и землю, то все сразу менялось. Все менялось еще больше, если напиток был горячим.

Вот что бывает с ребенком, который часто не может ходить в школу, болеет и уезжает из дома и не может делать все те обычные вещи, которые делают другие дети. Он остается наедине со своими мыслями и может экспериментировать без чьего-либо ведома. И я всегда была уверена, что именно так и зародилось мое увлечение – не только природой, но и всем, что скрывается под поверхностью, чего никто из нас не замечает. Прошло семьдесят лет, а это все так же меня завораживает.

5. Конфликт и урегулирование

Выгляните в окно. Что вы видите?