Как нашли убийцу? Каждое тело оставляет след

Представьте себе на минутку труп жертвы, лежащий на столе в морге. Когда я только начинала извлекать палиноморфы из носовой полости жертв, я вводила через ноздри гибкую трубку, подсоединенную к большому шприцу с горячей водой, в которой был разведен шампунь. Добравшись до носовых раковин, я промывала их раствором в надежде смыть со слизистой оболочки попавшие туда частицы. Сам нос – лишь видимая часть всех дыхательных путей, и ноздри ведут прямиком в носовую полость, разделенную на две части перегородкой. Главная функция носа заключается в нагреве и увлажнении воздуха перед его попаданием в легкие, а параллельно он задерживает твердые частицы. Волосы в ноздрях – проклятье столь многих мужчин в возрасте и предмет отвращения большинства женщин – помогают не допускать проникновения чужеродного материала слишком далеко; нагрев вдыхаемого через ноздри воздуха происходит за счет обильного кровоснабжения слизистой оболочки носовых раковин, а слой крошечных покачивающихся ресничек на поверхности слизистой улавливает любые чужеродные частицы, передвигая их обратно в сторону ноздрей, тем самым не допуская их попадания в дыхательные пути. Во всем респираторном тракте, от ноздрей до легких, выделяется слизь, которая также помогает улавливать чужеродные частицы. Вместе с тем, добираться до носовых раковин через ноздри крайне неудобно. Кроме того, если лицо и ноздри не безупречно чистые, при промывании через катетер зачастую в воду попадает различный загрязняющий материал с их поверхности. Ноздри задерживают любую грязь и частицы, особенно у трупа с начавшимся процессом разложения, и риск загрязнения проб очень велик. Даже судмедэксперты, промывая тело, могут случайно загрязнить носовую полость.

К тому времени я уже видоизменила и усовершенствовала методику Сибора. Расследуя дела раньше, я, когда была такая возможность, удаляла нос, а иногда и все лицо целиком, чтобы избавиться от внешнего материала, прежде чем промывать носовые ходы шприцем. Тем не менее, я все равно не была довольна этим методом: как по мне, он слишком грубый, и, следуя совету Сью Блэк, анатома и антрополога, я решила попробовать добраться до носовых раковин по-другому.

Тело пролежало лицом вниз в лесной могиле целых полтора месяца, и вся голова, естественно, была покрыта почвой и разлагающимися листьями, которыми засыпали яму. Вместо того, чтобы вводить трубки через ноздри, рискуя загрязнить пробы, я решила воспользоваться данным советом и промыть носовые раковины со стороны решетчатой кости. Когда я впервые увидела эту особенную костную пластину, пронизанную маленькими отверстиями, через которые к мозгу проходят обонятельные нервы, я была восхищена таким творением эволюции. Насколько же это совершенная маленькая конструкция, расположенная над носовой полостью и отделяющая ее от лобных долей мозга. Чтобы ее увидеть, однако, нужно было снять верхнюю часть черепа вместе с кожей головы и лица, которые судмедэксперт вернул обратно, вынув для исследования мозг. Как правило, это дается без особого труда, так как судмедэксперт уже снимал их во время вскрытия, и нужно лишь легким движением приподнять их от кости. Закончив работу, я могла без особого труда вернуть все на место, и никто бы даже не догадался, что их снимали.

Самая сложная задача – расположить тело так, чтобы отверстия носовых каналов оказались прямиком над моим почкообразным стальным лотком – одной из дорогих мне вещей, которой я пользуюсь уже более двадцати лет. Чтобы правильно разместить тело, как правило, приходится немало постараться, и для этого мне неизбежно требуется помощь санитаров морга. Я затыкаю горло тампоном из специальной ваты, не впитывающей влагу, затем, сделав отверстие в решетчатой кости слева, вставляю в него шприц примерно с двадцатью миллилитрами горячего противомикробного чистящего раствора (как всегда, с моим верным товарищем, лечебным шампунем). Легким надавливанием пропускаю раствор по коралловому рифу хрупких носовых раковин. И забрав с собой все прилипшие частицы, раствор сливается в лоток. После этого я повторяю процедуру с другой стороны решетчатой кости и соединяю полученные образцы жидкости. После перемешивания образец разливается в две пробирки – на случай, если одна потеряется, – которые затем обрабатываются в центрифуге, чтобы получить комочек нужного осадка.

Порой частиц удается собрать так мало, что они едва различимы невооруженным глазом на дне пробирки, но даже в этом случае образцы подлежат тщательному изучению. Мне известны дела, в которых одна-единственная частица сыграла ключевую роль, кардинально изменив представление о случившемся. Любая мелочь имеет значение – эти образцы отражают последние сделанные жертвой вздохи и могут поведать нам, где именно это произошло.