Как научить лошадь летать? Тайная история творчества, изобретений и открытий

Так, Кун задался вопросом: как следует относиться к этим древним теориям? Можно ли считать, что они были ненаучны, а людей, которые ими оперировали, нельзя называть учеными? Перестала ли ньютоновская физика быть наукой, если ее заменила физика Эйнштейна? Как бы иначе в науке одни теории сменялись другими, если бы ученые не отталкивались от теорий прошлого?

К 1962 году, после 15 лет изысканий, Кун нашел ответ, который сформулировал в монографии «Структура научных революций»[33]. Он предложил концепцию, согласно которой научный прогресс двигался посредством череды революций, а в их ходе, в свою очередь, полностью менялась система мышления. Кун назвал эту систему «парадигма». Она стабильна какое-то время, и ученые пытаются доказать то, что эта парадигма в себя включает, но в конце концов появляются исключения. Сначала такие исключения расцениваются как вопросы без ответов, но когда число ответов растет, а вопросы оказываются достаточно важными, наступает кризис парадигмы. Кризис продолжается до тех пор, пока не появляется новая парадигма. Затем цикл начинается заново. Согласно представлениям Куна, каждая новая парадигма совсем не улучшенная версия предшественницы. Наоборот, она полностью отрицает прежнюю. Именно поэтому невозможно понять ученых вроде Аристотеля в контексте современного сознания: они работали в рамках парадигм, которые уже свергнуты научными революциями.

Несмотря на непростую тему, книга Куна210 была продана тиражом больше миллиона экземпляров и до сих пор остается одной из самых цитируемых в мире. Американский популяризатор науки Джеймс Глик называл ее «самым влиятельным философским трудом второй половины ХХ века»211.

Парадигмы представляют собой разновидность избирательного внимания. В результате куновских «научных революций» происходят изменения в видении ученых. По словам самого Куна, «в ходе революций ученые обнаруживают новые и разные вещи, когда смот­рят, используя знакомые инструменты, в местах, уже известных212. То, что до революции в научном мире считалось уткой, после нее становилось кроликом».

«Открытие» Робином Уорреном бактерии H. pylori, случившееся после выхода в свет книги Куна, может служить самым явным примером, как ученые видят то, что ожидают, а не то, что действительно происходит. После Уоррена исследователи вновь посмотрели на знакомые изображения и поразились тому, что не замечали этого раньше. Собственная компетентность — система убеждений, опыта и предположений, которые Кун называет парадигмой, — ослепила их.

6

Разница между взором и разумом

Смотреть — не значит видеть. Знание также влияет на то, что мы видим, как и наблюдение влияет на то, что мы знаем. Не в метафорическом или метафизическом смысле, а во вполне буквальном. Люди, говорившие по телефону, не заметили клоуна на одноколесном велосипеде. Радиологи не увидели гориллу. Целые поколения ученых не разглядели бактерию H. pylori. Это произошло не потому, что разум обманывает нас, а потому, что разум и есть обман. Способность видеть и верить развилась в человеке, потому что понимание устройства мира помогло виду выжить и размножиться. Позже появились сознание и креативность, мы захотели испытать больше ощущений, но как только этих ощущений стало хватать для выживания и размножения — успокоились. Может, нам и хочется верить, что мы живем в устойчивом и объективном мире и наши чувства и разум полностью и безошибочно воспринимают его, а то, что мы воспринимаем, — реально, и, может, нам нужно верить в это, чтобы сохранить рассудок и чувствовать себя в безопасности ради продолжения своего существования. Но это совсем не так. Если мы хотим достаточно разобраться в мире, чтобы начать его менять, нужно понять, что наши ощущения не сообщают полной картины этого мира. Во время своего выступления в Институте биологических исследований Солка в 2006 году американский астрофизик Нил Тайсон сказал213:

Все так хвалят человеческий глаз, но любой, кому доводилось видеть всю широту электромагнитного спектра, понимает, насколько мы в действительности слепы. Мы не видим электро­магнитные поля, ионизирующее излучение или радон. Мы не можем уловить запах и вкус угарного газа, углекислого газа или метана, но если мы их вдохнем, то погибнем.

Мы знаем, что они существуют, так как придуманы инструменты, чтобы их улавливать. Но вне зависимости от того, пользуемся ли мы органами чувств или датчиками либо всем сразу, наше восприятие всегда будет в пределах того, что мы можем уловить и как это понимаем. Первое ограничение очевидно: мы, например, знаем, что глаза не могут видеть без источника света. Но второе — понимание — совсем не явно. Существует разница между оптическим восприятием и разумом. Не вся информация попадает в мозг.

Творческий процесс предполагает открытие этой границы между глазами и разумом, перестраивая наше понимание таким образом, что мы начинаем видеть не замеченное раньше. Это необязательно должно быть что-то грандиозное или невероятное. Дэвид Уоллес использовал шутку про рыб в качестве преамбулы к довольно приземленной идее: