Как научиться писать стихи?

Все, о чем я говорил в предыдущих статьях, так или иначе сводилось к тому, что, в отличие от нашей обычной речи, которой мы овладеваем в самой ранней поре, ритмическая, стихотворная речь не несет утилитарной информации. Зачем же она вообще нужна?

Почему же, еще не овладев разговорной речью, малыши так радуются, когда слышат стихи Чуковского или Маршака?

Почему они требуют читать им именно эти книжки?

Конечно, их, прежде всего, приводит в восторг само звучание, ритм, который можно сопровождать кивками головы, который можно отхлопать в ладоши. Эта радость приходит к нам еще до того, как мы начинаем вникать в смысл стихов, не можем пересказать, о чем рассказывается в услышанных стихах. Да и всегда ли есть смысл в наших самых первых стихах — «Ладушки, ладушки! Где были? — У бабушки. — Что ели? — Кашку. — Что пили? — бражку» Да и стихи ли это!? Их все знают. И все хлопают в эти самые ладушки. Но никто не задумается о смысле, о том, попадают ли хлопки на ударения в словах. И так хорошо. Ведь, действительно, хорошо!

О возможности создать смысл ничего не значащими словами мечтали поэты, разрабатывающие поэтику и поэзию, которую принято называть поэзией «зауми». Поэт-футурист А. Крученых создал стихотворение «Глухонемая», в котором воспроизводится мычание обделенной членораздельной речью женщины: «Муломнг, / улва / глулов кул… / алгул ягул валгул / за-ла е / у-гул / во лгала гыр / марча…». Даже в тех случаях, когда слабо прослушивается значение слова, которое пытается, но не может выговорить глухонемая, целостное впечатление нечленораздельного мычания гораздо сильнее впечатляет, чем пытается сделать нечто подобное актриса Чулпан Хаматова в спектакле по рассказам Василия Шукшина.

Впрочем, не будем отвлекаться. Создание нового языка было для поэтов-революционеров начала XX века установкой на то, что он, лишенный стереотипов традиционного языка, обновит мир и человека этого мира. Ни в коем случае не сопоставляю смысл и содержание того времени с нашим временем: появление Интернета и мобильного телефона настолько изменили содержание, скорость и характер общения, что мечтать о сохранении классической нормы сегодня вряд ли приходится. При всей нашей любви к ней. Да и я уже разучился говорить на языке интеллигентов моего далекого детства. К чему я все это говорю?

Во-первых, хочу показать, до чего может дойти расхождение внешнего, звукового облика слова и его значения, вернее, утраты значения. Если не брать в расчет некоторых наших политиков, не соотносящих произнесенных ими слов с их значением, то все сказанное мной имеет отношение исключительно к поэзии и стихотворству.

Во-вторых, создание особого языка эпохи всеобщей информатизации, хотим мы этого или не хотим, неизбежно, и нужно найти свое место в этом тотальном процессе. Я думаю, что у человека, стремящегося научиться писать стихи, для этого есть свое суверенное место. Попытайтесь создать стихотворения на языке птиц, зверей, насекомых и так далее. Такие попытки в истории поэзии были достаточно любопытными.

Так, современник и единомышленник Алексея Крученых Василий Каменский был виртуозом в области звукоподражания: «Трель растре-лится шральней, / Если строен гибкий лес — / Цивь — цинь — вью — / Цивь — цинь — вью — / / Чок — й — чок. / Звонче лей, соловей, / В наковальне своей / Рассыпай искры истому лету. / Цивь — цинь — ций — / Цивь — цинь — ций — / Чтрррь — кой, Ю. / В шелестиных грустинах / Зовы песни звончей. / В перепевных тростниках / Чурлю-журлит журучей / Чурможурлит — журль. / Чурможурлит — журль. / И растрельная трель: / Ций — вью — й — чок. / Чтрррь — йю, Ю».

В стихотворении, которое так и называется «Соловей», подражание песне соловья вправлено в рассказ о самой его песни, причем образ, найденный в начале, — «трель растрелится», звучит и в конце — «растрельная трель». (Любопытно, что авторский неологизм «растрельная», идущий от слова «трель», звучит как вполне законное — «расстрельная». Такие неологизмы, вообще, отличают поэтов этой школы.)

(Отмечу попутно, что ради необычного звучания стихотворец может исказить, переделать состав и границы слова. Поэт и мыслитель начала XX века Владимир Соловьев, нечуждый, как и все большие люди, шутке и розыгрышу, написал такое: «Сладко извергом быть / И приятно забыть / Бога. / Но за это ждет до— / Вольно скверная до— / Рога». Для нас с вами этот забавный стихотворный опус большого поэта очень любопытен: он относился к нему как к шутке и никогда не включал в собрания своих произведений; оно дошло до нас в чужой записи.)

Вообще звукоподражание не стремится воссоздать звучание голоса того или иного зверя или птицы, а только указывает на такую возможность. Не умеющие говорить дети называют собаку «гав-гав», а кошку «мяу-мяу». Это наши дети, а в других странах звукоподражания звучат совсем по-другому.