Как перевоспитать хулигана

С тобой другая тема, — протягиваю ей подарочный пакет с логотипом кондитерской.

Той самой, у витрин которой она сегодня топталась. Заскочил, когда за мотоциклом возвращался. Не оставлять же кроху без присмотра.

— Это что? — недоумённо косится она не него. Ждёт что затикает и рванёт?

— Во время падения повредился и мозг? А на что похоже?

— На пакет.

— Очень хорошо. С визуальным рядом порядок. Теперь давай по ассоциациям пройдёмся.

Она может и не спит, а вот чувство юмора точно давно на боковой.

— Руслан, зачем это?

— В смысле, зачем? Стандартный набор пациента. Мандарины, яблоки, печенье и прочая калорийная хрень для твоих ляжек. Сама ж сказала, больным положено дарить подарки.

— Я же так, по приколу ляпнула.

— Ну а я не по приколу. Только чур не выкобенивайся. Не для себя стараюсь, в конце концов. Молча взяла, сказала спасибо и пошла дальше валяться.

— С-спасибо…

— Другое дело. Пожалуйста, — я бы постоял ещё, но ей мало того, что неудобно в позе цапли, так ещё и холодно стоять практически на улице в лёгкой пижаме с глазастыми авокадо. Ёжится, но терпит. — Всё, — подгоняю её. — Теперь разворот на сто восемьдесят и марш в койку.

— Уходишь?

— Предлагаешь заночевать на коврике?

— Нет… — шкодливо оглядываясь через плечо, будто боясь быть пойманной с поличным, меня приманивают пальцем. — Идём. Только тихо.

Эвона как.

— Куда идём?

— Куда скажу, туда и идём.

— Вау. Ты и так умеешь?

— Будешь ехидничать, передумаю.

— Да я молчу, но ты, случаем, не того? Не лихорадишь?! Белочки не навещали?

— Рымарь, ещё слово…

— Всё понял, глохну.

— Ботинки сними, только здесь не оставляй.

— А дышать можно? — воу, воу, воу. Не надо на меня так грозно смотреть. В полумраке смотрится совсем не по-ангельски. — Усёк. Дышать можно, но лучше не стоит.

Вместо ответной пикировки Пятнашка цепляется холодными пальцами в мою руку и молча затаскивает в дом. Стягиваю обувь едва ли не на ходу, пока мы тихонько пробираемся через кухню, под аккомпанемент гудящего холодильника и приветливо мигающей техники. Бесшумными ниндзя проходим мимо чьей-то спальни и проскальзываем в узкий коридор к лестнице, ведущей на второй этаж.

Здесь стопоримся, потому что эта полоса препятствий для Бельичевской оказывается непроходимой. Стоп. А как она спускалась? Странно, что не переломалась окончательно. Вот это я свинью ей подложил, конечно. Я-то почему-то был уверен, что она на первом обитает.

— Пробка? — вроде стыдно, но не могу не поглумиться, глядя как хромоножка пытается осилить хотя бы первую ступеньку. — Перекурить успею?

— Тебе подзатыльник когда-нибудь давали? — шёпотом огрызаются, сердито оборачиваясь ко мне.

— Бывало, однако не советую. Помни — рефлексы.

— Тогда лучше заткнись. Я готова рискнуть.

— Зачем? Неужели предпочтительнее мучиться, чем попросить?

— Попросить о чём?

— О курьерской доставке особо ценного груза, — подхватываю её под бёдра, отрывая от пола, и поднимаю наверх, стараясь не наводить лишнего шороха. Что впотьмах ну очень непросто. — Куда? — спрашиваю, оказавшись в ещё одном коридоре, нашпигованном дверьми.

— Последняя справа.

— Ок.

Чувствую себя пятнадцатилеткой, сбегающим из хаты одноклассницы, у которой нагрянувший домой без предупреждения батя оказался ментом. Только в тот раз я драпал, боясь за челюсть, всё-таки обесчестил его принцессу, ни много ни мало — на родительском ложе, в этот же совершаю несанкционированное проникновение на частную собственность при наличии хозяев. Совсем смертник.

С другой стороны, ныкаемся мы не в отеческой спальне, а в девчачьей. Правда то что она девчачья можно понять только по бабским штучкам вроде косметики на тумбочке. Остальное всё нейтральное: и цвета, и обстановка. Даже плюшевых игрушек нигде не набросано. Зато стеллаж во всю стену заставлен книгами.

Чистенько, аккуратно. Ожидаемо. То, что она аккуратистка я давно понял.

Незамеченными остаться не удаётся. Едва появляемся на горизонте, ослеплённые с непривычки слабым светом ночника, на нас неохотно вскидывается пятнистая морда, закопавшаяся в одеяле.

— О, дарова, живность. Ты стала больше или мне кажется? — приветствую псинку, на что та с ленцой шевелит хвостиком и, широко зевнув, укладывает моську обратно на вытянутые лапы. Тот ещё сторож, никакой реакции на постороннего. Хотя ведь я и не посторонний. Благодаря кому, собственно, она здесь валяется с таким блаженством?

— Уже можно меня поставить, — напоминают о себе. А, ну да. Я ж Пятнашку до сих пор несу.

— Точно?

— Точно.

— Как скажешь, — бережно опускаю хромого кузнечика. — Но ты себя точно нормально чувствуешь? Я, так-то, доступ к твоей обители ещё с годик не рассчитывал получить.

— Тебя никто не держит. Встретимся через год.

— Э, ну нет. Поздняк метаться. Теперь не выгонишь.

Василиса, отставив пакет со съедобными презентами на письменный стол, пытается было поковылять к брошенному на расстеленной кровати ноутбуку, но замирает на полпути.

— Только это не то, о чём ты подумал, — осеняет её.

Долго доходит.

— Естественно. Мы все помним, что ты не такая и ждёшь вместо трамвая последнюю пригородную электричку.