Как Петербург научился себя изучать

Проблемы повседневной жизни привлекали большое внимание организаторов экскурсий в Петрограде. Многие пособия содержали отчеты о поездках в многоквартирные дома, магазины, кафетерии, на рынки или другие места обычной жизнедеятельности людей. По большому счету, такие экскурсии должны были дополнять те или иные аспекты школьной программы, и, как следствие, в описывавших их руководствах часто присутствовали предложения по планам уроков до и после экскурсии, а также идеи для групповых занятий, которые можно было бы провести в рамках самой экскурсии. Например, на сельскохозяйственном рынке студентов предлагалось разбить на небольшие группы и отправить бродить по прилавкам, чтобы они самостоятельно собирали информацию и задавали прохожим заранее подготовленные вопросы. Хотя иногда авторы пособия выбирали в качестве примера известное место в центре, рассказывая об одном из ведущих магазинов города или об особенно знаменитом жилом доме, они почти всегда включали в его описание способы адаптации своего плана к более скромным объектам. В письменных экскурсиях, посвященных повседневной жизни, учителям, как правило, советовали организовывать туры по местам, расположенным рядом со школами, в которых они преподавали[201]. Помимо очевидных логистических преимуществ, этот подход к изучению окрестностей искусно дополнял популярную в то время педагогическую теорию: локализацию. Утверждалось, что учащиеся лучше всего концентрируются на объектах, наиболее близких к их собственному опыту. Следовательно, школьные программы должны начинаться с таких тем, как «моя семья», «мой многоквартирный дом» и «моя школа», а затем постепенно расширяться до тем, находящихся на удалении от них во времени или пространстве [Яхонтов 1921]. Конечно, задача этого подхода заключалась в том, чтобы сделать ближайшее окружение ребенка достойным его внимания. Детей нужно было научить внимательно смотреть вокруг, быстро ориентироваться в том, что простирается у них перед глазами. Эти навыки, в свою очередь, обогатят их внутренний мир. Скучная, повседневная, банальная обстановка в процессе такой работы наполнится интересом и содержанием [Ползикова-Рубец 1926в: 6–7].

Как можно понять из приведенной выше подборки тем, организаторы экскурсий постепенно стали испытывать нарастающее давление со стороны большевистского режима с целью разработки туров на важные, с точки зрения власти, темы, которые передавали бы четкие политические и экономические идеи. В этом они разделили судьбу других советских работников культуры и образования. Как отмечает Питер Кенез, хотя эпоха НЭПа часто описывается как время толерантности, умеренности и относительной свободы, она представляет собой момент зарождения многих институтов и тенденций, связанных с советским пропагандистским государством. Советские руководители начинали рассматривать работу по политическому воспитанию как все более значимую из-за опасения, что возрождение некоторых форм частного предпринимательства позволит поднять голову врагам социализма [Kenez 1985: 15, 127–128]. В первые трудные годы после Гражданской войны приоритетными задачами были введение финансовой дисциплины, перезапуск экономики и стабилизация ключевых социальных структур. Как только эти цели стали казаться хотя бы частично достигнутыми, работа по продвижению просоветских взглядов и основных элементов социалистического мировоззрения усилилась. В середине 1920-х годов государственные и партийные чиновники стали все более настойчиво использовать как финансовые, так и административные рычаги, стремясь заставить государственные учреждения и добровольные ассоциации лучше адаптироваться к приоритетам режима. Применяемая неравномерно, эта тактика, как было указано в главе третьей, на отдельные начинания и сферы деятельности повлияла гораздо быстрее, чем на другие. В экскурсионной работе ее воздействие отчетливо прослеживается уже в 1924 году. Опубликованные тогда пособия часто содержат обсуждения классовой борьбы, производственных отношений и трудовых тягот. Кроме того, они, как правило, все больше сосредоточиваются на современных, а не исторических проблемах. Экскурсии по рабочим поселкам, колхозам и фабричным столовым начинают заменять рассказы об экстравагантном образе жизни дворянства в XVIII и XIX веках. Авторы часто стараются подчеркнуть огромные успехи, достигнутые советским обществом после Октябрьской революции, и с энтузиазмом говорят о планах на будущее.