Как Петюня за счастьем сходил (СИ)

– Манюнь, а может, по домам? – робко подал голос Петюня, вполне обоснованно доверяя своей заднице, которая не ныла, нет, вопила о неприятностях, которые на нее собираются. Манюня и в трезвом виде была не самым безобидным человеком, а после пары мохито она превращалась в бронепоезд, сносивший все на пути к светлому будущему, как Манюня себе его представляла. Единственным способом выбить что-то из ее головы была бы бейсбольная бита половчее, или гильотина как идеальный вариант, и Петюня иногда жалел об условностях, которыми так ограничивает себя цивилизация, предпочитая действовать словом, а не делом. Слова в случае с Манюней оказывались бесполезными: если бы она не была философом, она была бы базарной торговкой высшей квалификации, способной обгавкать, переругать и послать в пешее эротическое путешествие любого сантехника, парикмахершу или продавщицу в мясном отделе. Впрочем, и будучи представительницей наднауки – любви к мудрости, она не отказывала себе в удовольствии установить родословную до самой Евы очередного горемыки, буде тот простой работник от сохи и кувалды или член Высшей аттестационной комиссии.

Манюня степенно развернулась к Петюне и набрала было воздуха в легкие, чтобы озвучить свои размышления по поводу то ли Петюниных умственных способностей, то ли перверсий, которым предавались его предки, как он, слишком хорошо знакомый с симптомами, быстренько вякнул:

– Кажется, такси подъехало! – и поковылял на своих каблучищах к подошедшему экипажу.

Манюня царственно проследила за ним взглядом, осмотрела потешавшегося Панкратова с ног до головы и приказала:

– Пошли.

Панкратов не отказал бы себе в удовольствии продолжить знакомство ни за какие коврижки и поэтому позволил Манюне думать, что не посмел ослушаться ее приказа.

Манюня впихнула Петюню назад, торжественно уселась сама и проследила, как устраивается впереди Панкратов. Водитель, одобрительно осматривавший прелестную рыжеволосую барышню, всю дорогу до Манюниной квартиры, усердно подмигивал Петюне в зеркале. Петюня, вынужденный выдерживать до конца роль, ерзал, пытался смотреть в окно, переглядывался с Манюней и Панкратовым и все равно ловил в зеркале заднего вида масленый взгляд водителя. Манюня следила за ним со всем азартом арахнолога с арахнофобией: вроде и противно, но интересно!

Квартира Манюнина произвела на Панкратова неизгладимое впечатление. Это была дичайшая смесь палатки гадальщицы на картах Таро на восточном базаре, будуара мадам Блаватской и вирусологической лаборатории. Цветовая гамма сносила с ног, обилие всевозможных эзотерических примочек пугало, но при всем при этом Манюня смотрелась в этих джунглях духа очень даже уместно.

Петюня был сослан в ванную комнату принимать оригинальный облик, Панкратов усажен на канапе в откровенно барочном стиле, а сама Манюня уселась в глубокое кресло у письменного стола и спросила:

– Ну и как вам барышня?

Панкратов с интересом посмотрел на Манюню.

– Что вы имеете в виду?

– Насколько барышня была для вас привлекательна в качестве объекта гона, разумеется.

Панкратов насторожился.

– Я вас не понимаю.

– От вас это и не требуется. Я сманипулировала Петюню в этот маскарад с одной целью: посмотреть, как на юношу в женском платье отреагируют мужчины.

– Петюня не юноша, – холодно отметил Панкратов. – То, что он и до метра восьмидесяти не дотянул, не делает его менее мужчиной.

– Я в курсе, – спокойно отозвалась Манюня. – Петюня очень достойный молодой человек. Но выглядит он на не самые потрепанные двадцать. Так что в исходнике мы имеем очень молодого мужчину весьма небрутальной комплекции, наряженного как женщина. И как вы на него отреагировали? Что именно привлекло вас в этой рыжей красотке? Только не говорите, что парик.

Панкратов задумался. Ну да, волосы его впечатлили. Но и без длинных локонов было бы неплохо.

– Лицо? – ласковым, убаюкивающим голосом продолжала Манюня. – Глаза? – Панкратов подозрительно посмотрел на нее. – Да, глаза у Петюни удивительные, воистину зеркало души. Вы очень хорошо можете прочитать в них эмоции. Вы нашли это привлекательным?

Панкратов отвел взгляд.

– Шея? – продолжала сыто мурлыкать Манюня. – Изящной ее можно назвать?

Панкратов задумался. Ну, допустим, для барышни, ничего тяжелее кисточки для пудры в руках не державшей, она крепковата. А так очень даже ничего. В меру длинная, гибкая, да, пожалуй, привлекательная. Панкратов посмотрел на Манюню, напоролся на изучающий взгляд и неопределенно дернул плечами.

– Плечи? Крепкие, в меру округлые, переходящие в сильные руки? Талия? Бедра?

Чем больше Панкратов слушал и размышлял, тем больше убеждался, что Петюню очень даже запросто можно назвать привлекательным.

– Ноги? – съехала на драматическое контральто Манюня. – Вы вообще знаете, что у мужчин ноги длиннее, чем у женщин? Итак, Петюнины ноги вас привлекли? Длинные сильные ноги, да еще на шпильках?