Как Пётр Первый усмирил Европу и Украину, или Швед под Полтавой

Около 5.30–6.00 шведские пехотные и кавалерийские части начали подходить к восточной опушке Малобудищенского леса, где они могли укрыться от огня вражеской артиллерии в низменной и местами заболоченной долине, проходившей вдоль лесной опушки в сторону оврага речки Побыванки[650]. Прибывшее сюда же шведское командование стало обсуждать план дальнейших действий. Поскольку развитие ситуации ясно показало, что с имеющимися у шведов силами русский лагерь штурмом не взять, то в Пушкаревку отправили генерал-адъютанта подполковника Андерса Гилленклу (Юлленклу, Anders Gideon Gyllenclöu), который должен был привести резервные части и артиллерию[651]. Из этого следует, что Карл и Реншельд решили отложить штурм до второй половины дня, если не до вечера, поскольку для прибытия артиллерии и ее размещения требовалось много часов. Кроме того, многочисленные вестовые, немецкий вербованный драгунский полк под командованием полковника Нильса Ельма (Хельм, Nils Hjelm) и Вестманландский пехотный полк генерала Акселя Спарре (фактически полком командовал участник битвы под Лесной подполковник Карл Синклер (Carl Anders Sinclair)) были направлены для присоединения отставшей группы генерала Рооса. Остальные силы шведов начали располагаться с целью нападения на вражескую кавалерию, перегруппировывавшуюся к северу от царского лагеря[652].

Приблизительно до 7.00 русское командование наблюдало за противником и решало задачу по уничтожению группы Рооса, пока не предпринимая никаких действий против главных шведских сил. Инициатива в эти минуты по-прежнему принадлежала шведам, однако ни Карл, ни Реншельд не использовали драгоценное время для принятия и воплощения в жизнь каких-то кардинальных решений, отвечающих сложившейся ситуации. Вместе с ними ни один из высших шведских офицеров в это время не смог или не захотел объективно оценить обстановку и довести свое мнение до руководства армии.

Король и фельдмаршал планировали продолжить бой, хотя, учитывая отделение шести батальонов генерала Рооса и потери, понесенные во время прохода через систему редутов, от шведской пехоты осталось около 4–4,5 тыс. солдат и офицеров[653] (чтобы компенсировать недостаток пехоты, король вначале принял решение спешить часть драгун, но потом, в силу развития обстановки, это решение было отменено[654]). К 8.00 уже поступили известия, что группа Рооса отрезана, а затем и атакована русскими[655], что исключило возможность оперативно соединиться с этими частями. Конница также понесла потери (учитывая общие потери кавалерии в битве, по-видимому, до 1 тыс. рейтар и драгун). Иррегулярная конница – союзные шведам казаки – к тому моменту, вероятно, уже рассеялась, вследствие чего шведы были лишены возможности ведения ближней разведки и наблюдения за противником. Все части и подразделения были расстроены и требовали организации, однако число убитых и раненых среди офицеров оказалось очень велико, что затрудняло приведение войск в порядок. Подкрепления – весьма незначительные – способны были прибыть на поле битвы только через продолжительное время, причем противник мог так же отрезать и атаковать их, как ранее группу генерала Рооса.

В данной обстановке единственно верным решением для шведов видится отступление либо нестандартные, неожиданные для противника действия. Однако для осуществления таких действий, даже если бы командование сумело их изобрести, шведам требовалась оперативная пауза, чтобы присоединить подкрепления, окончательно установить судьбу отрезанных подразделений, привести в порядок наличные части, расположить силы и средства в соответствии с новыми планами.

В этих условиях фельдмаршал Реншельд и Карл допустили еще одну грубую ошибку, в очередной раз неадекватно оценив противника, хотя русские своими действиями против группы Рооса уже продемонстрировали активность и наступательность. Шведское командование продолжало по-прежнему рассчитывать на пассивность неприятеля и ожидало, что свободно располагает инициативой, имея ничем не ограниченный запас времени. Однако в период с 7.30 до 8.00 наблюдатели несколько раз сообщили, что русские солдаты выходят из лагеря. Теперь от Реншельда и короля потребовалось в условиях дефицита времени быстро и определенно решить, что делать – отступать или принять бой с главными силами врага, а также определить, как тактически построить полевую битву.

Характерно, что, по свидетельствам очевидцев, даже в этот критический момент шведское руководство не рассматривало вариант отступления[656]. Шведские солдаты оказались заложниками психологических особенностей личности своего короля. Однако для продолжения битвы в условиях подавляющего превосходства противника в живой силе и артиллерии требовались нестандартные тактические приемы.