Как почти честно выиграть выборы

Доступность финансов обусловлена множеством факторов, но один из главных – это степень либерализации банковской системы. Хотя некоторые различия в ней можно отчасти объяснить наследием колониальных времен, а также тем, была ли страна экспорто ориентированной в момент получения независимости, либерализация также основана на решениях действующих президента и премьер-министра. В странах с зарегулированной и централизованной банковской системой текущие лидеры используют свое влияние, чтобы лишить оппонентов доступа к займам. Ввиду этого после обретения независимости африканские лидеры создали репрессивные финансовые режимы, чтобы контролировать бизнес-сообщество в своих странах. Подавление финансовых процессов включает целый ряд институтов и законодательных механизмов: сохранение государственной собственности на банки, предоставление кредитов привилегированным секторам и ограничение доступа к иностранным финансовым рынкам. Эти механизмы позволяют лидерам аккуратно регулировать вопрос, кого допускать к деньгам[184].

Когда это сделано, опасных политических противников можно взять измором и обескровить, сделав непривлекательными союзниками для коалиций и лишив возможности скупать голоса. Такие формы фальсификаций сложно выявлять и критиковать. Одно дело, когда фальсификаторы драматично набивают урны пачками бюллетеней, и совсем другое – когда они обеспечивают себе преимущество сухими законодательными актами в сфере банковской регуляции.

Более того, правительства, как правило, имеют более широкий доступ к финансам, поскольку они чаще получают средства от крупного бизнеса и в регионах с высоким уровнем коррупции могут перенаправить государственные средства на финансирование собственной избирательной кампании. Одна из распространенных черт предвыборной гонки в автократиях – это крупные коррупционные аферы, генерирующие финансовую базу для политической конкуренции[185]. Один из самых ярких эпизодов произошел в Малайзии: сообщалось, что премьер-министр Наджиб Разак перевел около $700 млн из Малайзийского государственного инвестиционного фонда на свой личный счет, чтобы пустить эти деньги на победу в голосовании 2013 года. Мы еще вернемся к этой истории[186].

Вдобавок к прямолинейному злоупотреблению в финансовой системе, коррумпированные источники предвыборных средств часто включают мошенничество с поставками: государство делает масштабные закупки чего-то, в чем не нуждается, по невероятно взвинченным ценам, а образовавшийся излишек возвращается в карманы партийных лидеров, которые считают это собственным доходом. Связь между избирательными кампаниями и коррупцией часто ускользает от общественности, поскольку подобные сделки всплывают уже после выборов. К тому времени оказывается слишком поздно. Но если вы тщательно изучите некоторые скандалы в верхах за последние годы, то обнаружите, что многие из них берут свое начало в предвыборном периоде.

Как отметил политолог и исследователь демократии Лоренс Уайтхед, политическая коррупция в Латинской Америке часто сводится не к личному обогащению, а к политическому выживанию[187]. В ряде стран, включая Аргентину, Бразилию, Колумбию, Мексику и Перу, Уайтхед продемонстрировал, что правительства осознанно и в обход закона получили средства, чтобы обеспечить себе победу.

Особенно показателен в этом отношении случай Мексики во время правления Институционно-революционной партии (ИРП), между 1929 и 2000 годами[188]. На протяжении этого периода ИРП использовала взятки, чтобы сохранить свое единство и мобилизовать сторонников, наиболее активно – к концу правления, когда ее популярность снижалась и «возможности манипулирования результатами выборов сузились из-за кардинальных реформ избирательного законодательства»[189]. Согласно политологу Беатрис Магалони, правящая партия «в предвыборных гонках пользовалась тотальным доступом к государственным доходам»; предполагается, что «губернатор штата Табаско Роберто Мадрасо, входивший в ИРП, <…> потратил от 40 до 80 миллионов долларов, баллотируясь на губернаторский пост в 1994 году – как минимум в двадцать раз больше суммы, разрешенной по закону»[190]. В итоге партия сумела обеспечить себе правящие позиции на целый 71 год, во-первых, перераспределяя государственный бюджет в пользу своего ядерного электората, а во-вторых, жестко контролируя финансовую систему. Это позволяло правительству карать представителей элиты, бежавших в стан противника, и лишать их куска государственного пирога.

Однако эта стратегия срабатывала не всегда. Изначально ИРП стояла на фундаменте реальной народной поддержки, пообещав закрепить завоевания Мексиканской революции начала XX века. Но в 1990-х годах партия стала деградировать и в конце концов потерпела поражение в 2000 году. Этот переход власти произошел не потому, что они стали экономить на скупке голосов, а потому, что этот вид фальсификаций утратил эффективность на фоне нарастающего скептицизма избирателей.