Как покорить герцога

— О, вот теперь я узнаю вас, мисс Маргарет, — прибавила Энни с еще более довольным видом.

— Благодарю тебя, Энни.

«Добрый вечер, ваша светлость».

Маргарет написала эти слова на бумаге и задумалась. Начало было обычное, что ее вполне устраивало.

— Добрый вечер, леди Маргарет, — произнесла она в ответ, подражая голосу Лашема.

Такой ответ тоже был в порядке вещей.

«Ваша светлость, можно мне поговорить с вами с глазу на глаз?»

А вот это уже не очень годилось. Он, наверное, посмотрит на нее с ужасом, ведь они не виделись целую неделю. Может, ему надоело столь долгое ожидание, ее откровенное уклонение от встреч с ним, и он будет рад от нее отделаться.

В таком случае не лучше ли будет начать прямо с просьбы: «Ваша светлость, можно мне поговорить с вами?»

«Да, конечно, леди Маргарет». А потом он вопросительно посмотрит на нее, ожидая продолжения. Именно так он всегда выжидал. Маргарет задумалась: надо точнее формулировать свои мысли.

Она положила перо на стол.

«Ваша светлость, мне хочется освободить вас от добровольно взятых вами на себя обязанностей. Вы предложили мне вашу помощь — сопровождать меня во время моих посещений самых бедных и опасных лондонских районов. Разумеется, в таких случаях без защиты никак не обойтись». — Маргарет остановилась, не зная, что говорить дальше, надо было придумать нечто такое, что позволило бы ей отказаться от его помощи. «Я решила прибегнуть к услугам лондонских полицейских. Пусть это будет несколько дороже, зато это избавляет нас обоих от очевидной неловкости». Она вздохнула. Нет, не годится! Надо было лишить его возможности самому разорвать с ней отношения. Ведь если она не бросит его первой, он может это сделать, когда она полюбит его по-настоящему и когда их разрыв точно разобьет ее сердце.

Потом он поклонится, молча признавая ее правоту, а она найдет утешение, выпив где-нибудь в уголке большой бокал вина.

Маргарет снова взяла перо и написала весь их диалог, иногда поправляя слова или переставляя их для того, чтобы они звучали убедительнее и благозвучнее.

Все это время, пока она писала, она говорила себе, что с ее стороны это проявление малодушия, что она совершает самую большую ошибку в своей жизни, что она боится своих чувств, что она неверно оценивает сложившееся положение.

Что она вообще не права.

— Ваша светлость, можно мне позвонить, чтобы подали чай? — в отчаянии взмолился Мичем. Лашем поднял голову, отрывая взгляд от бумаг на столе, и посмотрел на усталого секретаря.

— Да, конечно. — Он потер указательным и большим пальцами переносицу. — Который теперь час?

— Почти пять, ваша светлость.

Пять. Итак, он сидел за рабочим столом в своем кабинете уже шесть часов. Точно так же было вчера и позавчера. Вот так за работой он провел целую неделю, неделю, в течение которой он ни разу не видел Маргарет.

Все это время его неотступно преследовал ее образ, он никак не мог от него избавиться. Маргарет, словно живая, все время стояла перед его глазами.

— Да, Мичем, велите, чтобы подали чай. Давно пора было сделать перерыв.

Заметив, с какой радостью и явным удовольствием всегда невозмутимый Мичем встретил его слова, Лашем, если бы мог, рассмеялся, но ему было нисколько не смешно.

Что же с ним происходит? Чем он тут занимается? Нет, то, что было между ним и Маргарет, невозможно забыть. Но он и не хотел ничего забывать. Напротив, ему хотелось не только, чтобы все это повторилось, но и чтобы их отношения продолжали развиваться дальше. Ему хотелось большего…

Это были слишком яркие и сильные переживания, он был в недоумении. Неужели все зашло так далеко? А что, если все зайдет еще дальше, как ему быть?! Хуже всего было то, что Маргарет не написала ему ни строчки, ни одной записки. Она больше не просила его сопровождать ее ни в художественную галерею, ни куда-нибудь еще, она так же не просила его помочь ей в ее рискованных вылазках в бедные кварталы Лондона.

Если бы он узнал, что она без него все-таки ездила в бедные лондонские районы, то он был бы вне себя от гнева. При одной мысли, что она может попасть в опасность, он приходил в тихое отчаяние, но ничего не мог с этим поделать.

Впрочем, он доверял ей, верил данному ею обещанию, что без него она не поедет ни в какие опасные места. Каждый раз, когда Лашем слышал стук отворяемой входной двери, он еле заметно вздрагивал, затем прислушивался к бормотанию дворецкого, который встречал посетителей, а каждое письмо с незнакомым почерком заставляло его сердце взволнованно биться — не от нее ли оно?

Учитывая его многочисленную корреспонденцию, волноваться при виде незнакомого почерка ему приходилось довольно часто.

Понимая, насколько это глупо, Лашем с головой ушел в работу, лишь бы не думать о Маргарет… не думать о его чувствах к ней… Но стремясь о ней забыть, он все время невольно о ней думал. Ему хотелось быть сильнее своих желаний.

Однако это работало плохо. Точнее почти не работало.