Как покорить герцога

Джорджия и дракон

Роман Повелительницы Тайн

— И чему ты можешь меня научить?

Джорджия задумалась, и в это время дракон поднял голову:

— Простите великодушно, но мне очень плохо. Мне нужна помощь.

Опомнившись, Джорджия испуганно вскрикнула:

— Конечно, я совсем забыла!

Она взяла принцессу за руку и заставила присесть вместе с ней на землю:

— Итак, начнем: первый урок — надо быть сострадательной. Помоги ему.

— «Помоги ему», — как эхо повторила следом за ней принцесса. — Хорошо, я помогу ему. Я смогу это сделать.

Глава 19

В любом случае стоит попытаться.

И они обязательно попытаются. Это прозвучало так просто, как будто это было нисколько не опасно, как будто это было что-то будничное и обычное, не скрывающее в себе никакой угрозы.

Да, они должны попытаться, в противном случае потом они будут горько жалеть об упущенной возможности. Маргарет чувствовала, что Лашем думает примерно то же самое. То, что он столь высокого мнения о ней, о ее способности так тонко его понимать, — это, конечно, было приятно слышать, но она осознавала, что это было сказано так же и для того, чтобы ее успокоить.

Как было хорошо с ним вот так наедине в карете — невозможно выразить словами. Как жаль, что их поездка не могла продолжаться вечно.

У Маргарет не получалось не думать об этом. Без помощи герцога она не могла придумать конец своего романа. Ведь теперь они писали его вместе, и от них обоих зависело, каким он будет.

— Я вам очень благодарен за это, — тихо сказал Лашем и усмехнулся. — Мне кажется, что в последнее время я только и делаю, что благодарю вас.

— Интересно, а за что вы благодарите меня сейчас?

— За то, что вы решили попытаться сделать это вместе со мной, а не с кем-нибудь другим.

— В таком случае и мне стоит поблагодарить вас. Вы подсказали мне мысль, что это приключение будет полезно и мне, что участвуя в нем вместе, — она невольно вздрогнула при слове «вместе», — мы делаем его более ценным и значимым. Вы согласны?

— Конечно. Иначе мы бы не стали так благодарить друг друга, — тихо усмехнулся Лашем и мягко привлек ее к себе.

Они ничего не замечали и очень удивились, когда карета вдруг остановилась. Неужели они уже приехали? Так быстро?

Кучер открыл дверцу кареты. Все верно, они уже приехали.

Несмотря на столь поздний час, в дверях особняка Лашема стоял дворецкий, поджидая своего хозяина.

— Прошу вас пройти внутрь, — произнес Лашем, и Маргарет сразу догадалась, кому были адресованы его слова — конечно, дворецкому, а не ей.

Она зарделась от смущения. Держась за его руку и опустив глаза, она прошла мимо посторонившегося дворецкого, который с непроницаемым лицом смотрел на них обоих, словно столь поздние визиты леди в дом его господина нисколько не нарушали приличий.

— Велите подать чай в библиотеку, — коротко бросил Лашем дворецкому.

Библиотека оказалась хорошо знакомой Маргарет, а еще лучше ей был знаком тот диван, на котором они целовались.

— Мне кажется, здесь вы проводите большую часть своего времени, не так ли? — скорее заявила, нежели спросила Маргарет, внимательно оглядывая комнату. — Сколько здесь книг! О, судя по потертым корешкам, книги не просто стоят на полках, а их читают.

— Как вы сами понимаете, много читать не совсем прилично, поэтому кое-что приходится скрывать, — усмехнулся Лашем. — Хотя чтение — дело очень полезное и правильное.

— О, конечно, ваша светлость, я ни на минуту не забываю о том, что все, что бы вы ни делали, это правильно.

— Я так думал раньше, но сейчас, — он обнял Маргарет, смотря ей прямо в глаза, — у меня возникли серьезные сомнения по этому поводу.

— У вас возникли сомнения, как интересно! Значит, раньше вы нисколько не сомневались в своей правоте. Интересно, а сейчас вы уверены, что поступаете правильно?

— Конечно, какие тут могут быть сомнения? Зато я серьезно сомневаюсь в том, что вы можете решить все проблемы всех несчастных и бедных жителей Лондона. Видите, насколько я с вами откровенен. Раньше я никогда не говорил то, что думал.

— О, если бы можно было говорить все, о чем думаешь, — Маргарет рассмеялась, — то наше светское общество было бы намного опаснее, чем оно есть сейчас. Честность никогда не бывает приторно любезной, резкость и даже грубость — вот что часто ей сопутствует. Если бы вы могли говорить все, ничего не скрывая, что бы вы сказали мне в первую очередь?