— Даже не знаю, — растерялся Лашем. — Мне бы хотелось… как бы это поточнее сформулировать… — начал мямлить он. — Мне бы очень хотелось знать, что именно я думаю по тому или иному вопросу. Просто знать вместо того, чтобы взвешивать все плюсы и минусы и анализировать выгоды. Представляете, насколько мне сразу стало бы легче?!
— Если бы вы знали, то вы принимали бы решение раньше, чем вас введут в курс дела. Скорее ваше якобы незнание того, что вы думаете, говорит о том, что вы очень умный и рассудительный человек, всегда принимающий взвешенные решения.
Ее слова огорчили Лашема.
— Вы хотите сказать, что моя неспособность быстро принимать решения — это свидетельство моего ума?
— Не говорите ерунду. Вы как раз умеете быстро принимать решения. Более того, как человек, облеченный властью и управляющий огромным состоянием, вы ежедневно принимаете множество важных и неотложных решений. Какой законопроект поддержать в парламенте? Какие затраты нужны для тех или иных нововведений в хозяйстве? Стоит ли сопровождать юных леди в их безумных вылазках в самые опасные районы Лондона? — последний вопрос Маргарет произнесла не спеша, лукаво поглядывая на него.
— И это было очень мудрое решение, — весело согласился он.
— Разумеется, хотя только что вы говорили, что хотели быть настолько глупым, чтобы уметь принимать решения, не имея под рукой никаких нужных сведений. Нет-нет, вы нисколько этого не хотите, как бы вы ни старались убедить меня в обратном.
— Я согласен с вами. — Лашем сел на диван возле нее. — Но в то же время я был честен, признаваясь, что больше не хочу быть ходячим воплощением добропорядочности. Я просто хочу поступать правильно и справедливо. Ведь это правильно, не так ли?
Он взглянул на нее такими глазами, в них было столько огня, желания и страсти, что у Маргарет, несмотря на то, что она сидела на диване, сразу ослабли колени.
— Да, — тут же согласилась она. — Что бы вы сейчас ни имели в виду, в любом случае так будет правильно.
— Надо сделать надрез, — непонятно откуда принцесса достала нож и подала его Джорджии.
— Зачем? — удивилась Джорджия, хотя догадывалась, что именно так и надо было поступить.
— Только кровь настоящей принцессы может спасти меня, — тихо прошептал дракон.
Джорджия удивленно закатила глаза:
— Конечно, как же иначе! Только прекрасная принцесса и никто другой?
Если бы дракон мог, то он, наверное, пожал бы крыльями:
— Это не имеет никакого значения. Какой бы она ни была, прекрасной или нет, главное, чтобы она была настоящей принцессой.
— Вот, — сказала принцесса, закатывая рукав и поднимая руку. — Давай режь. Моя рука находится как раз над его раной.
Джорджия колебалась, все выглядело довольно страшно, затем решительно полоснула ножом по руке принцессы.
Из разреза сразу потекла кровь — яркая, красная, капли крови начали падать точно на рану дракона.
И в тот же миг дракон закричал, словно от боли.
Глава 20
В горле Лашема стоял комок, и он попытался его сглотнуть. Он сгорал от желания, но хотел быть уверен, что это взаимно: он желал не только любить сам, но и быть любимым. Раньше, до знакомства с Маргарет он никогда не ощущал, что его любят.
Его уважали, это да. Еще от него все время что-то хотели получить, ведь он распоряжался жизненными благами. Но чтобы его просто любили — нет, такого он не помнил.
Даже возвращаясь к себе домой, он встречал там лишь холодное послушание прислуги. Да разве могло быть иначе? Он был хозяином жизни, и только он мог кому-нибудь что-нибудь позволить. Доходило до смешного, право оказывать кому-нибудь теплый прием принадлежало лишь ему, на ответное теплое и радушное отношение он никогда не рассчитывал. И его не было.
Но Маргарет перевернула все с ног на голову. Она сломала его мироустройство. Лашем, как это ни глупо, чувствовал, что не он, а она, образно говоря, оказывает ему радушный прием.