Как повергнуть герцога (СИ)

— Можешь воспользоваться моим личным номером. Завтра тебя без труда доставят на железнодорожный вокзал.

Монтгомери говорил очень вежливо. Обезличенно. И не только потому, что рядом находился Рэмси. Аннабель ощущала образовавшуюся между ними дистанцию, ослабевающую связь, как будто он аккуратно перерезал невидимую нить, которая соединяла их друг с другом почти с первой встречи. Очевидно, Монтгомери всё ещё чувствовал внутреннюю потребность её защищать, но было ясно, что он не желал испытывать подобных стремлений. Что ж. Он всего лишь делал то, о чём она сама его попросила: держался от неё подальше. Это должно было принести облегчение. Но валун на груди продолжал медленно сдавливать лёгкие.

— Меня вполне устроит Белгрейв-сквер, ваша светлость.

Оштукатуренный в белый цвет городской особняк Монтгомери возвышался на четыре этажа и выходил окнами на уже тёмный парк через улицу. Главный вход обрамляли четыре белые колонны. Всего час назад Аннабель сидела в тюрьме и вот уже находилась в самом богатом районе Лондона, от этого голова шла кругом. Держась за руку Рэмси, она, словно старуха, с трудом поднялась по лестнице. Пока лакеи забирали перчатки, пальто и шляпы, Аннабель успела заметить люстру и широкую дубовую лестницу.

Монтгомери заговорил со служанкой, чьё строгое платье и манеры говорили о том, что она работает здесь экономкой. Наконец, он повернулся к Аннабель с тем же отчуждённым выражением лица.

— Милли проводит тебя в твою комнату, — сказал он, кивнув в сторону молодой горничной, стоявшей рядом с экономкой. — Не стесняйся попросить приготовить ванну или принести тебе еды.

Ванна. Еда. Божественно.

Но Аннабель с радостью бы променяла всё это на одну лишь нотку тепла в его голосе.

На его подбородке поблёскивала золотистая щетина. Должно быть, он побрился рано утром, а сейчас уже приближалась полночь. Монтгомери провёл ещё один долгий трудный день, о чём свидетельствовали щетина и резкие морщинки вокруг его прекрасного рта. В конечном счёте, он был обычным смертным.

Стеснение в груди не давало Аннабель ровно дышать. Ей хотелось просто уткнуться лицом в плечо Монтгомери, ведь несмотря ни на что, он всё равно производил впечатление человека, на которого мог положиться весь мир. И, возможно, ему самому бы не помешало получить немного нежности в ответ.

Её пристальный взгляд не ускользнул от его внимания. В глубине глаз Монтгомери вспыхнул огонёк, и его непроницаемое выражение лица дало трещину. На мгновение Аннабель показалось, что он собирается прикоснуться к ней, но он лишь сжимал и разжимал правый кулак.

— Спокойной ночи, мисс Арчер, — сказал он.

— Хотите принять ванну, мисс, пока я готовлю для вас комнату? — спросила Милли.

Аннабель комната показалась идеально подготовленной. Холодную элегантность светло-голубых деревянных панелей и высокого оштукатуренного потолка смягчали тёмные бархатные шторы и потрескивающий огонь в камине.

— С удовольствием приму ванну, — ответила Аннабель. Всё что угодно, лишь бы смыть с себя тюремный смрад.

Внутри изысканной ванной комнаты, отделанной белой плиткой, располагалась овальная медная ванна с блестящими кранами. На полках стояли стеклянные баночки с кусочками измельчённого мыла и розовые хрустальные флаконы с экстрактом лаванды и розовым маслом.

Милли открыла краны, и в ванну хлынули горячие потоки воды, от которых поднимался пар. Горничная помогла Аннабель раздеться и вышла, но затем поспешно вернулась с охапкой накрахмаленных белых полотенец, ночной рубашкой и белым шёлковым халатом. Милли положила вещи на стул у ванны и исчезла, шурша накрахмаленными юбками.

Погрузившись в горячую, благоухающую лавандой воду, Аннабель мгновенно расслабилась. Её голова опустилась на край ванны. Как приятно для разнообразия почувствовать себя невесомой. Отдавшись ощущениям, Аннабель не могла найти в себе сил взять кусок мыла. Шелковистая, роскошная пена напоминала сливки. От нежного прикосновения губкой всё тело охватил жар и начало покалывать. В ту роковую ночь Аннабель чувствовала то же самое, когда пустилась на поиски Монтгомери по всему Клермонту, словно он был лекарством от смертельного недуга. Но тогда ей хотелось получить последний поцелуй и проститься. Теперь стало абсолютно понятно, каким нелепым был тот план. Каждый новый поцелуй только сильнее разжигал её аппетит. Сколько бы они ни целовались, ни проводили вместе время, вполне возможно, Аннабель никогда не будет готова проститься с Монтгомери.

Она провела губкой по опухшим, саднящим костяшкам пальцев и поморщилась. Сегодня Аннабель оказалась в шаге от того, чтобы разрушить свою жизнь. Но вдруг появился Монтгомери и спас её с той же лёгкостью, с какой открыл бы дверцу клетки с пойманной птицей. И, как любой разумный человек, вызволив дикое животное из плена, он отправит его восвояси.

Это причиняло боль.

Какой бы путь они ни выбрали, в конце ждала боль.

Хотя мысль о том, что Аннабель больше никогда не ощутит вкуса его поцелуев, причиняла самую сильную боль.

Она осторожно положила губку на край ванны.

Монтгомери подарил ей завтрашний день.