Как повергнуть герцога

Её слова должны были привести его в восторг, но в них звучала ужасная безысходность. Как пение клинка, рассекающего воздух. Можно притвориться, что ничего не происходит, но это не убережёт от смертельного удара.

— Ты не останешься? — спросил он ровным голосом.

Она прикусила губу.

— Я не могу. Я уже говорила тебе об этом.

— Когда ты пришла, — сказал он, — я же предупредил, что не могу предложить тебе большего.

— Да, предупредил. Но и я тоже не могу предложить тебе большего.

Он издал тихий, презрительный смешок.

— В самом деле, ты не сказала, что согласна на мои условия. Я додумал сам. Очевидно, возникло недоразумение.

— Я не имела в виду…

Себастьян поднял руку.

— Ты не можешь уйти. Не после того, что между нами произошло.

В ответ Аннабель умоляюще на него посмотрела, и ему захотелось её встряхнуть.

— Как ты можешь даже думать об этом? — спросил он. — Между нами происходит нечто удивительное, и ты это знаешь.

— Знаю, — сказала она, — но ведь это ничего не меняет.

Это меняло всё. Теперь Себастьян совершенно точно знал, что между ними не мимолётный роман.

— Не надо, — хрипло проговорил он, — не разрушай наши отношения только потому, что не можешь получить всего.

Её взгляд украдкой скользнул к двери. Аннабель готовилась бежать.

Словно дёготь, в груди Себастьяна разлилось тяжёлое и безнадёжное чувство. Он уже пережил его однажды, много лет назад, в кабинете покойного отца, когда впервые осознал, что находится на грани потери всего.

— Аннабель, — прохрипел он.

Её губы задрожали, стена, которую она возвела вокруг себя, шла трещинами, и всё же чёртово упрямство не давало Аннабель потерять присутствие духа. Будь проклята она сама, будь проклята её железная воля, гордость, самообладание. Качества, которые всегда ему импонировали, теперь обернулись против него.

— Я люблю тебя, Аннабель. — Слова просто сорвались с его губ. Совсем не так Себастьян представлял себе, как произнесёт их впервые.

Она замерла. На её лице промелькнуло нечто сродни паники. Руки, вцепившиеся в покрывало, побелели.

В спальне повисло тяжёлое молчание, что само по себе являлось красноречивым ответом.

В его груди оборвалось что-то жизненно важное, и на мгновение Себастьяну показалось, что он может от этого умереть. От боли перехватило дыхание.

Какой странный способ выяснить, что у него всё-таки есть сердце.

Себастьян встал с кровати и поднял халат, который валялся на полу ровно там, где он его сбросил прошлой ночью. Стоя спиной к Аннабель, он натянул его и тщательно завязал кушак.

— Себастьян. — У неё едва не сорвался голос.

Он развернулся.

Глаза на её бледном лице казались огромными.

— Однажды мною уже воспользовались и выбросили, как ненужную вещь, — сказала она, — и бывают дни… бывают дни, когда я всё ещё чувствую себя абсолютно никчёмной. Я не могу пройти через это снова.

Себастьян сжал её руки выше локтей.

— Но я даю тебе слово. И дам тебе его в письменном виде, что ты ни в чём не будешь нуждаться. Я стану заботиться о тебе, как если бы ты была моей женой.

Она едва заметно вздрогнула.

— И я тебе верю. Но боюсь, что никогда не смогу себя ею почувствовать.

Ему не верилось, что Аннабель его отвергает, что его заветное желание не может исполниться из-за боли, которую ей причинил совсем другой мужчина.

— Ты должна знать, что хочешь слишком многого, — процедил сквозь зубы Себастьян.

Она отвела взгляд в сторону.

— Я знаю, — прошептала Аннабель. — Так было всегда.

Он отпустил её. Его руки сжались в кулаки по бокам.

Себастьян мог приковать её к своей кровати.

Но что ему это даст.

Он наклонился и коснулся губами её влажного, холодного лба.

— Я буду в своём кабинете, — сообщил Себастьян, — но всё, что тебе понадобится для отъезда, ты можешь согласовать с моей экономкой.

И вышел, не оглядываясь.

Глава 27

— Твои глаза какие-то не такие сегодня.

Сквозь туман печальных размышлений до Аннабель донёсся обиженный голос Хэтти. Нос наполнил едкий запах скипидара, а тени на полу студии удлинились. Должно быть, сеанс позирования подходил к концу. Последний сеанс позирования для картины Елены Троянской.

— Извини, — сказала она. — Что мне сделать?

Хэтти опустила кисть.

— В них нет искры, — после некого промедления, наконец, сказала она.

Не нужно быть художником, чтобы это заметить. Если бы глаза действительно являлись зеркалом души, то её отражали бы пустоту и растерянность, как сегодня, так и в течение многих последующих дней. Дней? Скорее месяцев, а, возможно, и лет.

Аннабель судорожно вздохнула.

— Боюсь, я не знаю, что с этим делать.

— Нет, нет. — Хэтти отложила кисть и вытерла руки о свой фартук в цветных пятнах. — Мы закончим картину завтра. Нам следовало отменить сегодняшний сеанс, слишком мало времени прошло после того ужасного события. — Её карие глаза наполнились слезами. — Всё ещё не могу поверить, что ты попала в тюрьму из-за меня, ты повела себя так храбро, не могу выразить словами, как сожалею…

— Брось, — прервала подругу Аннабель. — Дело не в храбрости, я действовала инстинктивно. Ничего особенного.