Как приручить человека. (О доверии, верности, вере...) (СИ)

- Мне нужна помощь, капитан. Мне действительно не нравится доверять свою жизнь трюмным отморозкам. И лишний раз вызывать гнев досточтимого Митриха… я буду раздражать его всё равно, потому что многие его действия вредят порядку на «Черном Ветре», но я не хотел бы делать это чаще необходимого. Останови меня, Зо!

***

Боль имеет цвет: цвет полночного неба в росчерках молний. Боль – как уютный кокон, как гарантия, что ничего плохого не случится, потому что уже случилось. Боль – это секунда, законсервированная в стазисе, когда хрупкий фарфор уже рассыпается тысячей осколков, но еще сохраняет форму, а пылающий прометий льётся из бесчисленных трещин. Боль – это обжигающе красиво!

И только досадными штрихами реальности иногда: нарочито, до смешного не искренне грубо:

- Ты еще в сознании, смертный? Не хочу возиться с бесчувственным телом.

- Да, капитан, я еще в сознании.

========== Глава 5 ==========

И всё завертится, петля закрутится,

Сначала стерпится, потом полюбится.

Судя по ощущениям, «очнули» Лема сразу каким-то тонизирующим коктейлем, голова была на диво ясной. Первым, что он увидел, придя в сознание, ожидаемо оказались Фиррентисы, которые, обнаружив, что пациент открыл глаза, тут же перешли на голосовую речь, причем все разом:

- Очень, очень эффектно!

- Если ты намерен повторить, то…

-…в следующий раз я буду присутствовать.

- И это не вопрос, это распоряжение…

- … уважаемого капитана Зо Сахаала…

- …и моё самое искреннее желание.

- Сколько я был без сознания? – ухитрился вклиниться Лем в восторженное стрекотание.

- Четыре часа двенадцать минут.

- Сплошное удовольствие работать с профессионально нанесенными травмами.

- Очень аккуратно!

Импровизация вышла, что надо, саркастически похвалил себе Лем. Хвала Четверке, что на посещение «Грешницы» время закладывалось с хорошим запасом, и хватиться любимого начальника, скорее всего, никто еще не успел.

- У меня на лице повреждения есть?

- Разрезы нанесены крайне…

- …аккуратно! Только на закрытых…

- … твоим обычным облачением…

- …участках кожи.

- Весело тебе! – усмехнулся Лем, окончательно успокоившись. – Когда отпустишь? Мне работать надо.

Гарнитура вокса пролетела по воздуху и осторожно расположилась по штатным местам: горошина – в ухо, дополнительная мембрана микрофона – на горло, поверх вшитого вокс-модулятора.

- Речевой аппарат не повреждён. Противопоказаний к трудовой деятельности не обнаружено, - формально доложил Фиррентис, правда в четыре рта и семь динамиков хором, что несколько подпортило официальность тона.

- Я сейчас мутирую тут у тебя! – мрачно пообещал Лем. – Зрелище паясничающего механикума, единого в одиннадцати лицах, наверняка относится к категории Оскверняющих Разум.

- Я не адепт Омниссии, я еретех. Мне даже смеяться можно! – механическим тоном сообщил Примарис.

- Пощади!

Лем демонстративно зажмурился, и спрятав таким образом взгляд от развеселых еретехов, активировал вокс.

- Благодарю тебя, капитан.

- Было бы за что, - сумрачно откликнулся легионер. – Ты, когда сможешь, Унуса найди. И сам ему объясняй, что случилось и за что я тебя. А то интеррресуется… - последнее слово прозвучало отчетливым рычанием, и Лем понадеялся, что интерес Первого не вылился в межбратское рукоприкладство. Думать о причинах такого острого интереса, как и о безрадостном настроении самого Зо Сахаала, Лем был пока не готов. Но и откладывать разговор с Унусом было недопустимо, поскольку напряжение между командной верхушкой флота – это однозначно плохо. Только из медблока сначала выбраться.

На этот раз свет был приглушен и в личном кабинете Лема, и в коридорах на пути к нему. Теоретически, это усложняло задачу, поскольку лицо собеседника было едва различимо в сумраке, но лучше так, чем читать эмоции прямо сквозь шлем. Унус привычно опустился в гостевое кресло и обратил на хозяина комнаты непроницаемо-угольный взгляд. Лем ровно улыбнулся в ответ.

- Я хотел поблагодарить тебя за беспокойство о моем здоровье, досточтимый Унус. И сказать, что ты, по неведению, слишком плохо думаешь о чтимом капитане Зо Сахаале.

Тьма треснула белым расколом, Лем впервые в жизни видел, как Унус улыбается, и это была недобрая улыбка.

- Ты сам-то понял, что сказал, человек? Я? По неведению? О Зо Сахаале?

Первый коротко расхохотался. А у Лема в голове вдруг встал на место кусочек головоломки, совсем очевидный, лежащий на поверхности, и начисто упущенный в вечном раздрае собственных мыслей и чувств.

И благие планы на сдержанный вежливый диалог улетучились без следа.

- Унус! Почему ты – не Зо Сахаал? – вопрос оборвал хохот, и легионер насмешливо склонил голову, всем видом говоря: «О, сообразил-таки!»

- Капитан что-то сделал с тобой.

- Не капитан. Вы. Но по его приказу, человек. Ну же, расскажи мне, чего я не знаю о чтимом капитане Зо Сахаале? И с чего бы мне плохо думать о нем?

- Не убедительно, досточтимый легионер, - расслабленно отозвался Лем. – Я верю твоим словам, но с чувствами ты переигрываешь. Мы не первый день знакомы, я бы заметил.