Как привыкнуть к Рождеству?

Юрий Антонович досадливо закатил глаза, но и на этот раз не проронил ни слова. Он терпеливо сносил любые «выкрутасы» младшей сестры, потому что именно она двадцать четыре года назад позвала его и Зинаиду в Таллинн. Многим в своей нынешней жизни Юрий Антонович был недоволен, но возможностью встретиться с сестрами в любой момент дорожил. Хотя иной раз казалось, что Елена ему вовсе не родственница. Может, такой ее сделало время, в которое она росла?

Ленке повезло. Хоть родилась она еще при Хозяине, эпоху его не запомнила. И так люто, как старшие братья и сестра, не голодала. Юра и Зина регулярно подкидывали родителям деньжат, и младшенькая еще в детстве познала вкус леденца. Но и кукурузного хлеба отведала тоже.

С ранних лет Ленку отличала одна нехорошая черта – она отчаянно завидовала чужому достатку и постоянно стремилась заиметь все то, что есть у соседки. И в подруги выбирала только тех, от кого могла быть хоть какая-то конкретная польза. Годам к шестнадцати стала донимать родителей требованиями красивых обновок, но те едва сводили концы с концами: пьянчуга Иван бессовестно тянул из них рубли да трешки. Посчитав Ивана виновным в своей серой юности, Ленка возненавидела брата и навсегда перестала с ним разговаривать.

В конце шестидесятых сменивший скинутого Хруща чернобровый Орденопросец посадил экономику на нефтедолларовый допинг, и народу зажилось полегче. Ленка не только окончила десятилетку, но и поступила в пединститут. Казалось бы, везет сверх всякой меры – не зная ни голода, ни лишений, поддерживаемая старшими братом и сестрой, становится самой образованной в семье. Но Ленке этого было слишком мало. Приезжая на лето в отчий дом, она без конца вздыхала о модных шмотках, поездках на взморье и прочих вещах, о которых родители раньше и не слыхали. А уж денег на все это у них не было тем паче.

Пораскинув мозгами, Ленка поняла, что для построения коммунизма в отдельно взятой семье нужны валюта (или ее эквивалент) и выход на западный рынок; тут же выскочила замуж за новоиспеченного судового механика и уехала с ним в Таллин. Новая жизнь ей так понравилась, что она (в кои это веки) решила поделиться радостью с родными и пригласила к себе братьев и сестру.

Иван не поехал. Он не любил Ленку не меньше, чем она его, да и никогда не ездил дальше районного центра. Ему что Таллин, что Монте-Карло, что Сковородино – одинаково по фигу. А Юра и Зина съездили в странноватый русскому глазу Таллин и решили в нем остаться. Почему бы не осесть Григорьевым в одном месте, пусть даже в сотнях километров от родного дома?..

Юрий Антонович снова встал. На сей раз один. – Иногда мы ссоримся…

– Как встречаемся, – хмыкнул Павел.

– Паша! – тихо укорила его мать.

Юрий Антонович глянул на племянника, усмехнулся против воли.

– Может, это и к лучшему, что мы так горячо друг к другу относимся. Равнодушие ведь хуже… Как бы там ни было, я знаю точно: случись с кем-нибудь из нас беда, все непременно бросятся ему на помощь. Так что давайте выпьем за то, чтоб мы такими и оставались!

– Звучит почти как проклятие, – едва слышно восхитился Павел.

Зинаида Антоновна в очередной раз бросила на него укоризненный взгляд. Остальные приняли прозвучавший тост без эмоций, опустошили рюмки и бокалы и с жадностью набросились на еду.

Юрий Антонович с грустью посмотрел на родню, проглотил свои пятьдесят, поморщился и прохрипел:

– Да поможет нам Бог.

– С каких это пор ты стал таким религиозным? – раздраженно поинтересовалась Елена Антоновна. – Еще года три назад все над Илгой посмеивался.

Юрий Антонович сел, мельком глянул на супругу, пока еще сохраняющую внешнюю безучастность, крепко, со знанием дела отрыгнул и, уперев руки в колени, с грустинкой признал:

– С возрастом многое понимаешь. Нельзя человеку без веры.

– А я и не замечала! – хохотнула сестра.

– И ты веришь, – заявил Юрий Антонович. – Не в Бога, конечно.

– Уж не в черта ли? – с ухмылкой полюбопытствовала Елена Антоновна.

– В деньги! – выпалила Илга Дайнисовна.

– Вот оно что, – протянула Елена Антоновна, отодвинула тарелку и с прищуром посмотрела на Илгу Дайнисовну: «Вот ведь дура набожная! Сама жить не умеет, а других поучает… Конечно, не имея денег, на Бога уповать только и остается!.. Витьку им, видите ли, жалко. А кто его пожалеет, когда контрактов не станет, а меня, не дай Бог, эстонцы со своими реформами из школы турнут?.. Господи, я ведь никогда не одолею их чертов язык!» А вслух процедила: – Деньги мои вам покоя не дают? Да, я в них верю. Потому как Бог ваш меня не накормит и не оденет, о ребенке моем тоже не позаботится.

Илга Дайнисовна хотела было возразить, но Елена Антоновна ее заткнула:

– Молчи уж, я твои бредни раз сто слыхала. Только мне, как Юрке, мозги ты не запудришь. И Регина моя, как твой Артур, бандиткой не станет!

– Мама! – вскрикнула Регина.

Илга Дайнисовна и Юрий Антонович опустили глаза.

– Зачем ты так, Лена? – Зинаида Антоновна покачала головой.

– А надоели мне своим сюсюканьем! Говорят одно, а делают… Загребут Артура в тюрягу, и никакой Господь вам не поможет!